Мистическое влечение

Пришлось одернуть себя и напомнить, что она – Ася – лишь незваная гостья, навязанная Лешкой. Ионов её не приглашал. Да и взял под опеку после давления со стороны бывшего сослуживца.

– Интересно.

– Такое может быть? Чтобы один человек имел доступ к сим-картам, зарегистрированным на разных, но реальных людей? – голос подвел Асю, в нем появились дрожащие нотки. Она из последних сил сдерживала рыдания. Ком застрял в горле. Слова приходилось проталкивать сквозь него.

Она только-только забылась. Немного успокоилась. Напряжение из-за смены обстановки и нелюдимости самого хозяина спало, развеялось из-за всколыхнувшегося не вовремя либидо. И вот, снова в омут с головой. И омут этот тягостный, вязкий.

– Может быть всё, – неопределенно сказал Матвей и, наконец, посмотрел в лицо девушке.

Заметил всё: и бледность, и черные круги под глазами, и нервно сжатые губы.

В коридоре, в послеполуденный час, когда первые тени заняли свою позицию в доме, фигурка девушки казалась особо хрупкой и беззащитной. И глаза. На пол лица.

Ионов нервно сглотнул. Коридор шириной в два метра неожиданно стал очень узким. Восприятие пространства вокруг резко изменилось. И молодому здоровому мужику показалось, что он стоит слишком близко с гостьей. Видит, как капельки испарины выступили на ее лбу и шее, как шелковистая – наверняка, шелковистая – прядь волос легла на щеку да там и осталась. Как соски напряглись и теперь бесстыдно торчали, обозначившись через кружево бюстгальтера и тонкую ткань блузы. То, что бюстгальтер кружевной, Матвей знал точно – видел в дорожной сумке.

Пришлось отвести взгляд. От греха подальше.

Чертов Соломов! Он же ясно выразился, что завязал с Центром. Завязал!

Ася негромко вздохнула.

– Это никогда не кончится.

Слова прозвучали жалко и устало.

У Ионова засосало под ложечкой. Пришлось собрать волю в кулак и приказать себе не замечать, что перед ним стоит девчонка-куколка. Потерянная, местами растрепанная.

Она – интуит. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Очередная подопечная. Не более.

– Кончится. Ася, хорош хлюпать носом. Никто тебя в обиду не даст. А этого ублюдка найдут.

– Как?..

– Как находили всех. Сейчас Лёха вернется из командировки, попроси его подключить других интуитов. Пусть наведаются в колонию, где этот гад сидел. Он не мог пропасть, не оставив следов. Его можно вычислить.

Ионову захотелось придушить бывшего сослуживца. Вот какого черта он сразу не занялся Синяевым вплотную? Почему не организовал более плотное дознание? Если Синяев пропал, значит, это кому-то нужно. Понятное дело, без влиятельного покровителя не обошлось. Но когда парней из Центра останавливали влиятельные покровители?

Ася покачала головой и привалилась к стене. От девчонки, что с хитрецой смотрела на него на кухне, не осталось и следа. Лишь её тень – потерянная, испуганная.

– Он придет за мной.

Голос упал до шепота.

– Он тебя не найдет. Не догонит. Мы его найдем первыми.

А в этом голосе – уверенность. Стальная.

Ася медленно подняла голову.

Поверила ему.

Кивнула.

После чего, поняв, что не в состоянии больше стоять, развернулась и направилась к спальне. Захотелось побыть одной. Спрятаться в кокон и не высовываться.

– Ася.

Матвей остановил её на пороге.

– Да? – она обернулась.

– Это… – Матвей замялся. – Пироги теперь отменяются, да?

Плечи Аси затряслись. Правда, уже не от слез, а от смеха.

– Нет, не отменяются. Налеплю я тебе пирожков.

Глава 5

Вскоре наступила ночь. Замолкли птицы, зато появились посторонние, едва ли не устрашающие звуки. То ветка хрустнет вдалеке, то ветер зашуршит листвой, то где-то заухает филин или закричит выпь, да так, что у непривычного человека и кровь застынет в жилах. А Ася была непривычной. Ночевать посреди леса, пусть и в доме, ей еще не приходилось. Все эти звуки пугали до дрожи. А еще луна – огромная, грязно-желтая, похожая на чье-то хищное око. Она висела как раз над окном Асиной комнаты, словно следила за ней.

Ася уже хотела спать. Глаза сами собой закрывались. Но идти и ложиться в кровать почему-то боялась. До жути.

После последнего сообщения Синяева кошмарные сны ей обеспечены. Снова будут погони, крики, реки крови, искалеченные детские тела. Ася закрыла глаза и до боли прикусила нижнюю губу. Самое ужасное в её даре – видеть смерть. Чужие застывшие глаза, в которых навечно отразилась боль, и плоть, разорванная бессердечными руками. Каждый раз ее выворачивало наизнанку от беспомощности, от осознания того, что если бы чуть-чуть пораньше, на день-два, то она каким-то чудесным образом смогла бы уберечь невинные души, помочь, предотвратить трагедию. Именно такие чувства испытывала Ася, когда обратилась к Алексею с предложением о помощи.

После того, как Синяева забрали, Ася твердо решила – никаких расследований. У неё сложилось впечатление, что она заглянула в глаза Бездне. Одна чернота. Одна пустота. Зияющая. Зовущая.

Страшно.

Ася наотрез отказалась и близко подходить к местам преступлений. Чтобы ничего не видеть, ничего не трогать. Не надо ей это. Вот совсем.