Мистификатор, шпионка и тот, кто делал бомбу

Хорошо бы своими глазами увидеть, как на Пасху 1932 года молодые лейпцигские квантовые механики поехали на Копенгагенскую весеннюю конференцию в институте Нильса Бора. Вернер Гейзенберг и Феликс Блох отправились в многочасовое путешествие по железной дороге вместе со своими лейпцигскими докторантами Карлом Фридрихом фон Вайцзеккером[27] и Эдвардом Теллером, в Берлине к ним присоединился ассистент Отто Гана Макс Дельбрюк[28]. В дороге молодые люди подробно обсуждали самую волнующую тему года в области атомной физики – открытие британца Джеймса Чедвика[29], что наряду с положительно заряженным атомным ядром и отрицательно заряженными электронами существуют еще и нейтроны, то есть элементарные частицы без заряда. Ведь отсюда следовало, что атомные ядра вовсе не неделимое целое, как полагали до сих пор, а могут состоять из нескольких частей и, стало быть, их можно расщепить.

Поскольку в те дни отмечалось еще и столетие со дня смерти Гёте, тот или иной путешественник, наверно, прихватил с собой «Фауста»; и на пути в Копенгаген Гейзенберг, Блох, Теллер, фон Вайцзеккер и Дельбрюк придумали украсить конференцию квантово-физической пародией на «Фауста».

И немедля претворили свой замысел в жизнь. Центральное место в пьесе занимало «пуделево» ядро, а также вопрос, что соединяет и держит мир в его глубинной сущности. Состоялся спектакль в пасхальное воскресенье 1932 года при содействии многочисленных участников конференции в большой аудитории института.

Роль Фауста исполнил лейденский профессор Пауль Эренфест, Мефистофеля – бельгиец Леон Розенфельд[30]. Феликс Блох играл самого Господа; он восседал на высоком табурете, водруженном на лабораторный стол, в цилиндре и самодельной маске, в которой явно угадывались черты Нильса Бора. Chorus mysticus составляли Гейзенберг, Оппенгеймер и еще четверо добровольцев.

Грянул громкий хохот, когда Фауст, выйдя на сцену, продекламировал:

Электродинамикой я овладел
И над валентностью сильно корпел,
Ученье о преобразованиях долбил
И Вильсона камеру соорудил.
Однако я при этом всем
Был и остался дураком:
Ни с чем я точно не знаком!
В магистрах да профессорах хожу
И за нос тридцать лет вожу
Учеников, как буквоед,
Толкуя так и сяк предмет.
Хоть я разумней многих ловкачей,
Сомненьями терзаюсь, хоть убей,
И Паули боюсь, как аспида какого.

Волнующий эпизод – появление датской студентки Эллен Тведе в роли Гретхен. С большим знаком плюс-минус на лице она изображала нейтрон и пела на мелодию Шубертовой «Маргариты за прялкой»:

Что сталось с зарядом?
Статистике тяжко.
Его не найти мне
Нигде никогда.
Коль меня недостает,
То и формула нейдет,
И с миром всем
Тебе тогда беда.
Когда нет меня —
Нет и бета-луча,
Но я не чуждаюсь
Азота ядра.
Что сталось с зарядом?
Статистике тяжко.
Его не найти мне
Нигде никогда.
К нему одному я
Диполем стремлюсь.
Ах, если б поймать
И его удержать.
Как спин мой трепещет,
Как сердце стучит!
Люблю, умоляю:
Прими же меня.
Что сталось с зарядом?
Статистике тяжко.
Его не найти мне
Нигде никогда.

Глава шестая

По возвращении из Копенгагена Феликс Блох набросал первые заметки к работе о тормозящей способности атомов с несколькими электронами. В это же время в Марселе Лаура д’Ориано предпринимала первые попытки привыкнуть к роли замужней женщины и будущей матери. Чисто технически Эмиль Фраунхольц мог бы, пожалуй, поселиться у д’Ориано, над музыкальным магазином, ведь ввиду экономического кризиса и массовой безработицы было бы вполне разумно снизить прожиточный минимум молодой пары и объединить доходы. Но всем этим людям хватило ума понять, что на перспективу ничего хорошего из этого не выйдет, вот почему Эмиль взялся за осуществление плана, на всякий случай подготовленного уже некоторое время назад. Дело в том, что один легионер – в прошлом аптекарь в Грассе, который по неведомой причине был вынужден спешно покончить с прежней жизнью, – давно предлагал ему за смешные деньги выкупить аптеку вместе с квартирой.