Мистификации Софи Зильбер

После второй рюмки Амариллис Лугоцвет прозрачно намекнула, кто она такая, разумеется, взяв с Эйфеми слово молчать, а Эйфеми, уже способная рассуждать спокойно и здраво, поведала Амариллис о слухах касательно родственных связей ее семьи с феей, о чем та знала и сама. Они стали вместе искать и обсуждать возможные способы освобождения Титины, что оказалось делом трудным, ибо даже Амариллис Лугоцвет слишком плохо знала обычаи и нравы изгнанного племени эльфов. Однако обе сошлись на том, что любую попытку следует предпринимать в тиши и с предельной осторожностью, ибо необдуманными действиями крошке Титине можно только повредить. Амариллис Лугоцвет попросила несколько дней на размышление; она хотела обсудить план действий с другими долговечными существами, жившими в округе, и, в случае надобности, обратиться к ним за помощью и поддержкой.

Поняв, что отныне ее дело в верных руках, Эйфеми опять обрела привычную самоуверенность, осознала свою роль гостеприимной хозяйки и решила показать Амариллис Лугоцвет дом, сад и службы. Небольшая вилла стояла на крутом склоне, чуть ниже леса, и с ее застекленной веранды открывался великолепный вид на поселок и озеро, видны были и горы, и даже глетчер отсюда представлялся взору одной из самых живописных своих сторон. Примыкавшую к вилле небольшую ферму Эйфеми сдала в аренду крестьянину, и его работница заодно кормила нескольких кур, еще бродивших по саду виллы, — их свежие яйца шли семейству фон Вейтерслебен на завтрак.

У Эйфеми были свои любимые животные — попечение о них она бы никому не уступила, — собаки, маленькие длинношерстные таксы, она их специально разводила, и благодаря красивой шерсти и незаурядной понятливости они пользовались доброй славой в ближней и дальней округе. Амариллис Лугоцвет была так растрогана видом таксы, кормившей шестерых щенят, что Эйфеми предложила ей выбрать одного из них и взять с собой. Так Амариллис Лугоцвет обрела своего первого Макса-Фердинанда.

Еще раз заверив Эйфеми в своей поддержке и сказав ей несколько слов в утешение, Амариллис Лугоцвет отправилась в обратный путь, — начинало уже смеркаться. Макса-Фердинанда она посадила в свою сумку из тесьмы и так, в сумке, взяла на руки; хотя он еще время от времени тихонько скулил, разлука с матерью, видимо, далась ему легче, чем обычно дается щенятам, что Амариллис Лугоцвет истолковала как первое изъявление симпатии. С наслаждением впивая свежий вечерний воздух, Амариллис Лугоцвет торопливым шагом спускалась в деревню и раздумывала о племени эльфов и о возможности как-то к нему подступиться. Она прикидывала также, кого бы ей попросить о помощи. На ум ей пришел Альпинокс; правда, степень его могущества была ей пока не вполне ясна, но он показался ей подходящим. Она еще раз перебрала в уме все, что до сих пор знала или слышала об эльфах, — но сути дела, не так уж много, — но чем дольше она вертела и переворачивала в голове эти сведения, тем яснее становилось для нее одно — эльфы больше любят воду, чем горы, из чего она заключила, что Альпинокс не тот помощник, который ей нужен.

Погруженная в размышления, она шагала вперед, и ноги ее сами выбрали ту дорогу, что частью шла по берегу озера, а не ту, что круто поднималась к вершине. Опомнилась она, когда была уже возле ущелья. Остановившись на минуту, она перегнулась через перила моста и стала пытливо всматриваться в поток. Вдруг она почувствовала в левой ноге легкое щекотанье и так испугалась, что чуть было не выронила сумку с Максом-Фердинандом. Сразу вслед за тем раздался серебристый смех, казалось, он звучал из-под моста, и, нагнувшись чуть ниже, Амариллис Лугоцвет заметила русалочку из домочадцев фон Вассерталя — местного водяного. Она подавила испуг и досаду на неуместную шутку и, в буквальном смысле слова ухватилась за подвернувшийся случай, за волосы вытащила русалочку из-под перил.

— Тебе должно быть, больше делать нечего, как только пугать почтенных людей, — добродушно-ворчливо сказала она русалочке, с которой текла вода, и посадила ее перед собой на перила. Русалочка, толком еще не зная, на кого напала, скривила рот в плаксивой гримасе, но гримасу тотчас сменила улыбка, как только взошедшая луна осветила лицо Амариллис, — оно казалось вполне приветливым.

— Но ты можешь загладить свою вину, — продолжала Амариллис Лугоцвет, — я хотела бы, чтоб ты попросила господина фон Вассерталя меня принять. Когда — это, разумеется, зависит от него, но пусть он не слишком долго спит, дело не терпит отлагательства, хотя и требует размышления.

— Конечно, с удовольствием, — пискнула русалочка и хотела уже скользнуть с перил обратно в воду, но Амариллис Лугоцвет протянула руку и успела в последнюю минуту схватиться за тонкую ткань из водорослей, из которой было сделано ее платье.

— А ты разве знаешь, кто я? — спросила она. — Кого же должен принять господин фон Вассерталь?