Мистификация

– Как дела? – взволнованно спросила она.

– Замечательно. Поначалу было несколько сложновато, но мы уже начали подходить ближе к завершению. Это будет великая книга – если, конечно, я выдержу такой темп.

Глава 7 Путешествие Хельги

Эдит весело рассмеялась. Она была одета в темную юбку, черные ботинки, строгую коричневую шелковую блузку, черный плащ, а на ее левой руке сияло бриллиантовое кольцо.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя в таком виде, – сказала Беверли Лу около входа в аэропорт Ибицы.

– Если я буду носить то, в чем хожу обычно, – объяснила моя жена, – меня будут задерживать на таможнях и обращаться как с хиппи. К тому же я еду навестить свою дочь во Франкфурт и хочу, чтобы люди принимали меня за ее мать, а не за сестру.

Беверли прибыла из Лондона и три дня прожила у нас в гостях. Это меня слегка напугало, так как я еще не отошел от поездки в Нассау и ожидал лавины вопросов о Хьюзе и моей с ним встрече, к которым еще не был готов. Но Беверли то ли решила отдохнуть от работы, то ли сохраняла режим секретности, точно сказать трудно. Я скормил ей одну или две истории о том, как Эдит приходилось покидать номер в неурочные часы, как Хьюз стеснялся ее присутствия, но потом счел за лучшее умолкнуть. Билет на маршрут Ибица – Франкфурт – Дюссельдорф – Ибица уже был заказан, и мы рассчитывали, что Беверли пробудет у нас в гостях еще по крайней мере неделю.

Но она неожиданно решила посмотреть Мадрид и изъявила желание поехать вместе с Эдит до Барселоны, а отговаривать мы ее, естественно, не стали. Не хватало только самим сеять подозрения.

* * *

...А я всегда ненавидела самолеты, перелеты, от страха у меня взмокли ладони и ноги, я промучилась всю дорогу до Барселоны, рядом без конца трещала Беверли, за окном сияло красное солнце, будто переполненный кровью апельсин, да еще этот старый новый швейцарский паспорт, паспорт Хельги Ренаты Хьюз с моей фотографией: черный парик и раздутые щеки. Он тянул вниз, как большой камень, нет, как огромная бомба, вольготно развалившаяся на дне моей сумочки. Я ждала, что она взорвется, когда самолет оторвался от взлетной полосы в Барселоне или когда он приземлился во Франкфурте, а я проходила через таможни и иммиграционный контроль. Мне вдруг представилось: чиновники видят, как из моей кожи вылезают нервные окончания. Нет, не стоило оно того. То, что я делала, было настолько глупым, настолько безумным... правда, возможно, это удержит Клиффа от его баронессы фон Шлюхи; он будет занят написанием книги об этом безумном богаче, у него просто не будет времени на встречи с нею, может, даже на мысли о ней. Убила бы эту тварь! Нет, куда уж мне... но я могла бы выбить ей все зубы – а вдруг после такой процедуры у нее улучшится голос?

Беверли попрощалась со мной, а я понеслась к следующему самолету и, изнывая в очередном ужасающем полете, проклинала Ховарда Хьюза. Все из-за него! "Почему он сам не может полететь в Цюрих и там депонировать свои чеки?" – кричала я Клиффу, но тот только смеялся.

В аэропорту взяла такси, отправилась на вокзал во Франкфурте, где купила билет на Цюрих. В Германии стояла жара, хуже, чем на Ибице, так что теперь я вспотела с головы до ног. От меня воняло.

Я вошла в пустое купе, но вскоре ко мне присоединилась американская пара и села напротив. Они старались быть дружелюбными, как и большинство американцев, путешествующих по Европе, пытались завязать разговор. Я улыбалась, кивала, но ничего не отвечала. Боялась, ведь я же путешествовала по своему собственному паспорту на имя Эдит Ирвинг – может, волосы чуть ярче покрашены, но это же нормальная женская прихоть, – но Клифф велел мне зарегистрироваться в Цюрихе под именем Хельги Хьюз. Разумеется, я постаралась выглядеть, как эта ужасная сумасшедшая Хельга. Перед приездом в город мне пришлось надеть черный парик и солнцезащитные очки в туалете поезда, поэтому не стоило завязывать знакомство с дружелюбными американцами, рассказывать о себе, а то и дождаться столь обычного в пути вопроса: может, остановимся в одном отеле, разве не приятно будет посмотреть на Цюрих вместе? Нет!

Но они все говорили и говорили, хотя я и рта не раскрыла. Парочка из Огайо или Индианы, первая поездка в Европу, разве не прекрасно, все такое старое, столько культуры, соборов.