Мистик-ривер

Тут связь прервалась, оператор перевел звонок на Центральную диспетчерскую, а Шон выключил магнитофон.

— Я был лучшего мнения о воспроизводящих способностях «Тапэка».

— Это «Шпионская собака», я же говорил.

Уайти опять зевнул.

— Шел бы ты домой, мальчик. Хорошо?

Шон кивнул и вытащил кассету. Он сунул кассету обратно в футляр и через голову Уайти кинул в коробку. Вытащил из верхнего ящика свой «глок» в кобуре и прицепил его на пояс.

— Ее, — сказал он.

— Что? — Уайти поднял на него глаза.

— Мальчишка на записи. Он сказал «ее фамилия». «Спрашивает, как ее фамилия». Он говорит про Кейти Маркус.

— Правильно, — сказал Уайти. — Говорит про убитую и называет ее «она».

— Но как это он догадался?

— Кто?

— Мальчишка, который звонил. Как узнал, что кровь в машине принадлежит женщине?

Нога Уайти соскользнула со стола, он покосился на коробку. Сунул в нее руку, вытащил кассету. Легкое движение кисти — и вот уже кассета в руке Шона.

— Проиграй-ка еще раз, — сказал Уайти.

26 Затерявшийся в пространстве

Дейв и Вэл пересекли город и выехали на Мистик-ривер, к пивнушке Челси, где пиво было недорогое, а народу немного — лишь несколько завсегдатаев, по виду портовых рабочих, не один десяток лет проведших на берегу, и четверо парней со стройки, оживленно обсуждавших некую Бетти, у которой «хоть титьки и большие, но характер скверный». Пивнушка находилась под мостом Тобин-бридж и задами упиралась в Мистик-ривер. Выглядела она весьма обшарпанной. Вэла в ней все знали, и все с ним здоровались. Хозяин, скелетоподобный, с очень черными волосами и очень белой кожей, звался Хьюи. Он работал за стойкой и две первых кружки выдал им бесплатно, за счет фирмы.

Дейв с Вэлом погоняли немного шары, а потом устроились в кабинке с графином пива и двумя виски. Небольшие квадратные оконца, выходившие на улицу, из закатно-золотых стали темно-синими. Стемнело так быстро, что у Дейва это вызвало даже некоторый испуг. Вэл при ближайшем рассмотрении оказался парнем милым и веселым. Он рассказывал истории про тюрьму и про неудавшиеся грабежи — истории в общем-то жутковатые, но в его изложении они были даже забавными. Дейв поймал себя на том, что думает: интересно, каково это быть Вэлом — бесстрашным, уверенным в себе и в то же время таким ужасно маленьким?

— Вот однажды… дело было… давно, Джимми тогда срок отбывал, а мы старались продержаться без него. Не понимали еще тогда, что без Джимми, который все обмозговывал, обдумывал за нас, дело делать невозможно. Ведь надо было только слушать, что он скажет, выполнять его приказания — и все выходило преотлично. А без него мы были как слепые щенята. Так вот, в тот раз мы брали коллекцию почтовых марок. Накрыли хозяина в его кабинете, связали — все честь по чести — я, мой братишка Ник и этот малый, Карсон Леверетт, который даже шнурков на себе завязать не мог, если его не научить, как это делается. Так вот, провернули мы это и спускаемся в лифте. Спокойно спускаемся. На нас приличные костюмы, вид солидный. И вдруг в лифт входит дама, смотрит на нас и ахает. Громко так, а мы не понимаем, в чем дело. Что в нас такого необычного? Ведь выглядим мы солидно, разве нет? Поворачиваюсь я к Нику, а он вытаращился на Карсона Леверетта, потому что этот кретин не снял маски! — Вэл хлопнул по столу и расхохотался: — Нет, представляешь? И маска на нем — морда Рональда Рейгана с ухмылкой до ушей, тогда продавались такие. И он в ней!

— А раньше вы не заметили?

— Нет. В том-то и штука. Вышли мы от коллекционера, я и Ник наши маски сняли, ну и думаем, конечно, что и Карсон свою снял. На нашей работе такие мелочи постоянно случаются и постоянно все портят. Нервничаешь и попадаешь впросак — не замечаешь простых вещей, того, что в глаза бросаться должно! — Хохотнув, Вэл опрокинул в себя виски. — Вот поэтому нам так Джимми и не хватало. Он все продумывал наперед, каждую мелочь, и все учитывал. Ведь классный нападающий в футболе видит разом все поле, верно? Так вот и Джимми в каждом деле видел все, что предстоит. И все, что может не получиться. Тут он был мастак, да что там — просто гений!

— Но он все это бросил.

— Ясное дело! — сказал Вэл и закурил. — Ради Кейти. А потом ради Аннабет. Сам он, между нами, думаю, бросать не очень-то хотел, но такова жизнь. Взрослеют люди! Моя первая жена что говорила? Что беда моя в том, что я никак не повзрослею. Я человек ночной, а не дневной, днем мне скучно, спать охота.

— Я всегда думал, что это будет по-другому, — сказал Дейв.

— Ты это о чем?

— О том, чтобы стать взрослым. Ведь это же значит чувствовать себя иначе. Чувствовать себя взрослым. Мужчиной.

— А ты так себя не чувствуешь?

Дейв улыбнулся:

— Иногда. Временами. Но по большей части я чувствую себя точно так же, как чувствовал себя в восемнадцать лет. Иногда только диву даешься: «Это у меня ребенок? Жена? Как такое могло произойти?»

Дейв понимал, что язык у него немного заплетается и слегка кружится голова, потому что он пьет натощак, но ему необходимо было объяснить. Чтоб Вэл понял, что он за человек, и полюбил этого человека.