Мистика

Она вышла из аптеки. Холодный равнодушный воздух хлестнул ей в лицо. Ходить медленно в этом городе невозможно, поэтому она снова побежала, смущая всех, кто шел мимо. Чьи-то страхи, слезы, мысли, крики в ночной тишине постоянно разлагали ее. Чтобы случайно не уловить что-либо из чужого, Мэри бежала, вспоминая прошлое. Спокойствие и сосредоточенность на чем-то одном казалось иногда странным даже самой Мэри, в то время как все устраивали паники, она невозмутимо и бесстрашно передвигалась мимо очередных толп.

Вскоре она уже шла по городу. Спина ужасно болела, но лекарств не было ни в одной аптеке, их отвезли в одну инфекционную платную клинику. Там не лечат, зато могут заразить или убить. Человеческая жизнь больше ничего не стоит. И она шла, наблюдая жизнь вокруг, если это можно назвать жизнью. Черные улицы, люди с потухшими глазами. Люди, которые сами подарили кому-то свою жизнь за то, чтобы свободно пребывать в безделье и испытывать самые разрушающие чувства своей души. Люди, внешне похожие на спящих. И целый мир спит, глядя на них, и медленно разрушается, или уже разрушен.

Ее глаза чернели от окружающей пустоты и спокойствия. Сосредоточение силы. Не за что бороться. Все, что от нее осталось: слабо выраженные черты лица и глаза, смотрящие прямо на НЕЕ. ОНА не отпускала Мэри уже несколько суток.

Мэри села на чьем-то крыльце. Около нее проносились автомобили, источающие свои выхлопные выдохи.

– Тебя подвезти? – около нее остановился какой-то из автомобилей.

– Куда едешь? – с полным безразличием спросила Мэри.

– На север.

Мэри доехала до места, в которое давно собиралась, она прошла внутрь, доносились крики из глубины, Мэри знала, что сейчас она невидима, она прошла дальше, истязали кого-то, привязанного к столбу, один стоял по центру и читал книгу, смотря на жертву:

– В этом проклятом месте все – убийцы. Твоя роль незначительна. Самое главное, что ты имеешь роль, ты – часть этого мира. Сама по себе ты ничем не являешься. Ты существуешь благодаря этому миру, он создал тебя для себя, как и все здесь. Все, что здесь есть, последняя стадия существования, оно навсегда останется с этим миром и уйдет вместе с ним, так же, как и люди. Ты ничем не отличаешься от остальных.

Здесь никто не рождается, все попадают сюда из других мест. И все смерти здесь не случайны.

– Пожалуйста, отпустите меня! – кричала жертва.

Мэри знала, что в этом месте ни у кого нет жалости. Мэри, молча, смотрела на все унижения, но не была с ними согласна. Она видела и ей хотелось броситься, чтобы доказать всю несправедливость происходящего. Вдруг она услышала голос внутри своей головы:

«Скажешь что-то против – смерть, неизбежно, уже точно, сразу на месте. Будешь молчать – будешь жить. Жить с противоречием внутри себя. Все равно мир не будет идеальным. Ни к чему угрожать своей жизни из-за ошибок других людей. И это вовсе не слабость, это осторожность. Излишняя смелость заметна только один раз, героем ты можешь стать только один раз, какое-либо чувство ты можешь подсадить в души людей надолго, но нужно ли оно тебе? Побеждать в любой ситуации, то есть быть правым, держать свое мнение при себе – во всем нужна выдержка. Сработает только один раз. Когда именно – решать тебе». Мэри всегда прислушивалась к своему внутреннему чутью.

Она давно прочитала мысли находящихся здесь. Ни у кого из них не было причин убивать, они просто хотели это делать, это как инстинкт. Жестокость было их единственным чувством. Они не проносили в себе Бездну, они были ее частью, ее порождением. Быть честной и пытаться взывать к их совести бесполезно – ведь с ними нельзя договориться. Потому Мэри должна была их уничтожить незаметно – сначала влиться к ним, скрывая свое истинное намерение, потом уже начать действовать.

Мэри не помнила, как дошла до следующего пункта назначения. Также она не помнила, где находилось то место, которое она покинула последним. Вокруг было очень темно и ничего не видно. Мэри пришла к единственному освещенному участку улицы. Им оказался дом с яркой вывеской «Если бы не я». Слабый свет керосиновых ламп приютил Мэри на этот вечер. Внутри дома находилось множество столиков, на которых стояли ноутбуки и системные блоки. За ними сидели какие-то молодые люди. Мэри увидела пустой столик и прошла к нему.

– Поменяйте надпись, – холодно сказала она кому-то.

– Нельзя пока. Так лучше. Пока люди ошибаются и обманывают сами себя, эта надпись актуальна, – доносился голос уже издалека.

– Ладно, видимо она всегда здесь будет висеть, – фраза ее выдавала долгое непрерывное отчаяние во всем, что она встречала на своем пути, и выдавшее, наконец, реакцию на него.

Слышались голоса:

– Грешники, здесь живут одни грешники.

– Это вечная тема.

– Привет, Мэри.

Она помахала какому-то парню, он подошел к ней и спросил:

– Как сеанс прошел?

– Ничего особенного, Рэд. Гипноз не сработал, как всегда я видела убийства и жертвы. Так я никогда не узнаю, кем я была до того, как попала сюда.

Они говорили, как хорошие друзья, Рэд был неравнодушен к судьбе Мэри, в его голосе слышалось желание помочь ей: