Мистика

Информаторы кинулись врассыпную. Взмахнув призрачным плащом, он накрыл им ту, которая была ему нужна. Затрепетав, она попыталась высвободиться и благосклонно сдалась, изящно опустившись ему на ладонь.

— Привет, Тинк, — сказал он.

Мультяшная фея подмигнула в знак приветствия.

Поскольку Дж. М. Барри отписал свой гонорар за «Питера Пэна» детской больнице «Грейт-Ормонд-стрит» и Старый Парламент своим актом утвердил за ней право на этот доход навечно, возникла проблема с авторским правом. После Мышиных Войн инфо-мир был очищен от нелицензионных воплощений героев Диснея, но компания Питера Пэна, с крохотными изменениями (утрата логотипа «WMcD»), сумела уцелеть.

В свое время он увидел эту лазейку и оставил ее открытой. Так что Тинкербелл была обязана ему своей вымышленной жизнью.

— Что ты можешь рассказать мне про Семь Звезд?

Фея зажужжала и вспыхнула, будто крохотная фосфорная граната, и попыталась удрать.

— Это мне кое о чем говорит, — сказал он зловещим голосом доктора Тени.

— Есть пророчество, что пришествие Семи Звезд приведет к Коллапсу, — визгливо объявила Тинкербелл.

Версия Армагеддона для инфо-мира. Одна гигантская вилка, вынутая из розетки, и все сжимается в одну гаснущую белую точку. Несмотря на великое множество систем бесперебойного питания, суеверия множились, особенно после падения Ватикана. Слухи о Коллапсе ходили всегда.

— Где я могу найти Семь Звезд?

— Нигде, — проверещала фея. — Они тебя найдут. А после них — уже никто. Никогда.

Тинкербелл превратилась в светящуюся точку и исчезла.

— Но я верю в чудеса, — продекламировал он.

Даже здесь, вдалеке от реальности, он слышал собачью какофонию. Непрерывный лай, пробивающийся сквозь все шумоподавления, и глушители, и звуконепроницаемые экраны, действовал ему на нервы.

— Мама, — сказал он, — два имени. Женевьева Дьедонне. Мимси Маунтмейн.

У Салли, его матери, был рассеянный вид.

Через коммсвязь доносился ужасный собачий шум. Она жила в уединенном провинциальном местечке, где животные играли особую роль.

Но имена попали в точку.

Салли Роудс перестала расхаживать по комнате и остановилась, чтобы считывающее устройство смогло зафиксировать ее изображение. Он настроил проекцию, и ее трехмерный бюст — твердый, телесного цвета — очутился у него на столе.

Она коротко подстриглась и не красила седеющие волосы. Лицо ее было гладким без всяких подтяжек кожи. Она сложила губы для поцелуя, и он коснулся своими губами трехмерной проекции на столе. Оба засмеялись.

Потом мать кивнула ему, чтобы он сел.

— Когда-то я пыталась найти Мимси Маунтмейн для ее матери. И кое для кого еще. Ее мать была убита прежде, чем я смогла чего-нибудь добиться. Мне дали отбой. Дело закрыто. Насколько мне известно, эта окаянная девица больше никогда нигде не появлялась.

— А Женевьева?

— Она была частью долгой истории. И тоже искала Мимси.

— И все еще ищет. По крайней мере, кто-то под ее именем. На самом деле, это ведь не может быть та самая женщина?

— Блондинка, на вид около шестнадцати, легкий французский акцент, прячется от солнца, одета в старинном стиле?

— Похоже, это она.

— Если так, передавай ей привет. Это дело еще не закончено. Жаль, что я в нем не участвую.

— И я тоже.

— Чепуха. Ты должен быть сам по себе.

— Как вы встретились с Женевьевой?

— Она заговорила со мной. На Пэлл-Мэлл.

Мама произнесла это на старый лад.

— Ясно, — сказал он.

— Я искала нечто, именуемое клубом «Диоген». Они уже прекратили деятельность, но имели отношение к тому, что было связано с Мимси Маунтмейн. Это уходило в глубь времен.

— Клуб «Диоген»?

— Точно. Нил раскопал кое-какую ерунду про него. Как обычно, ничего полезного.

Джером был заинтересован. Он попрощался.

— И себе тоже передавай мой привет, — сказала мама.

— Ладно. А ты себе — мой.

Они снова поцеловались и отключили связь.

Снаружи слышалась стрельба. Не перестрелка, какие случались около трех лет назад, во время последней из Религиозных Войн. На этот раз это была череда одиночных выстрелов.

Джером повернул окно и осмотрел Аппер-стрит. Люди в защитных костюмах расправлялись с собаками. Они использовали стреляющие шприцы, одна доза в основание черепа. За ними следовала уборочная команда, собиравшая трупы. За множеством собак тащились поводки, и на всех были радиоуправляемые ошейники. Какие-то деперсонифицированные типы донимали служащих по борьбе с болезнями животных. Собачья эпидемия набирала ход, как будто неслышный людям звук становился все более пронзительным, сводящим с ума. Начинали волноваться и другие виды животных, способные воспринимать звуки той же частоты, что и представители псовых.