МИСТИКА СС

Этот шаг позволял ему повысить свой авторитет в среде ученых, так как его покровительство служило своего рода защитой от доктринерства отдельных партийных деятелей, которые требовали немедленной унификации и перекройки традиционной науки. В качестве примера можно привести хотя бы того же А. Розенберга. Не стоило забывать, что учеными мог двигать обыкновенный карьеризм. Рискуя лишиться своих рабочих мест, подвергаясь нападкам догматиков, они выбирали из двух зол наименьшее. По крайней мере, им тогда казалось, что это — Гиммлер. Пойдя на компромисс, они надеялись, что смогут свободно проводить в Аненербе свои исследования, хотя бы в той области, где они совпадали с интересами рейхсфюрера. Полуофициальное учреждение, находившееся под покровительством Гиммлера, не контролировалось ни Немецким исследовательским обществом, ни Имперским министерством воспитания, ни какими-либо другими партийными и государственными структурами. Только Аненербе могло найти деньги для исследователей, предоставить защиту от не в меру рьяных сторонников нового режима.

Возьмем хотя бы пример Нобелевского лауреата Вернера Гейзенберга. После 1933 года четверть физиков, начиная с самого Альберта Эйншгейна, лишилась работы, потому что они были евреями или не принимали национал-социализм. В это время сторонник «арийской» физики Йоханнес Штарк начал борьбу с «белыми евреями», теми, кто не разделял его взглядов. В качестве такового он рассматривал Гейзенберга. В лучшем стиле политических доносов Штарк написал статью для «Черного корпуса»: «В 1933 году Гейзенберг одновременно с учениками Эйнштейна — Шредингером и Дирактом — получил Нобелевскую премию. Это была демонстрация находящегося под еврейским влиянием Нобелевского комитета против национал-социалистической Германии. Эту ситуацию можно приравнять к награждению Осецкого. Гейзенберг принадлежит к наместникам еврейства в жизни немецкого духа, которые должны исчезнуть так же, как и сами евреи».

Такая статья в эсэсовском журнале не предвещала Гейзенбергу ничего хорошего. Упомянутый в ней Осецкий, либеральный публицист, уже сидел в концлагере, где и погиб позднее. Нобелевская премия, протесты интеллектуалов всей Европы его не спасли. Но Гейзенберг решил не отдаваться на милость судьбы. Он написал письмо Гиммлеру как главе СС,в котором оспаривал обвинения Штарка и просил защиты. Ответ пришел, когда ученый уже собирался покинуть Германию. Гиммлер писал выдающемуся физику: «Поскольку вы были рекомендованы мне моей семьей (отец Гиммлера и дедушка Гейзенберг преподавали в одной школе. — А.В.), я распорядился особенно тщательно и строго разобраться с Вашим делом. Я не одобряю нападки на Вас журнала «Черный корпус» и воспрепятствую тому, чтобы такие нападки повторялись». В тот же день, когда Гиммлер посылал это письмо, он дал распоряжение Вюсту, чтобы тот зачислил Гейзенберга в штат Аненербе.

Что же еще двигало учеными? Историки из научно-исследовательского общества, например, могли без всяких трудностей выехать зарубеж. При этом Аненербе как бы демонстрировало, что поездка ученого — не просто научное мероприятие, но личное задание рейхсфюрера СС.А самое немаловажное то, что это общество могло снабдить экспедицию техникой, оборудованием, провизией и деньгами. Большинство современников считало, что, только будучи эсэсовцем, можно сохранить хоть какую-то свободу научных исследований. Как бы кощунственно и парадоксально это ни звучало, но это действительно было так. Многие ученые, например Рудольф Тилль, рассматривали Аненербе как своеобразный «заповедник», попасть в который можно было, только присягнув на верность Гиммлеру. Не надо забывать и о том, что в те годы Гиммлер не делал членство в ССобязательным условием для вступления в «Наследие предков».