Мистика вещих снов

— О, ему будет очень плохо. Или заболеет, или какое — то горе случится. Это очень сильное колдовство. Только смотри, чтобы никто не увидел. Это грех. А бабки в церкви, так разорвут, если узнают….-слова звучали назойливо, и призывали к действию.

— Пусть ему будет также плохо, как мне. Пусть он будет та же одинок как я, и мучается, мучается… — я оглянулась. Три старушки что-то делали в стороне. Одна молилась, другая собирала старые прогоревшие свечки.

— Не смотрят ли они, не видят ли? — думала я, примеряясь, как мне сделать, то, что я задумала.

Я оглянулась по сторонам и перевернула свечу, и поставила ее перед иконой. Это удалось мне достаточно легко. Никто не одернул меня, не выгнал из церкви, не поймал за руку. Старушки продолжали молиться, и копошиться где-то в другом углу.

Я вдруг с облегчением вздохнула. Мне стало легко, и все мысли о пережитом недавно улетучились. Они больше не терзали меня, и не точили ежеминутно. Мне было так легко, что я пошла к морю, искупалась, погуляла по берегу, полюбовалась природой, и забыла и о своем горе и о проделанном мною. Я спокойно легла спать в комнатке, сданной хозяйкой. В домике с побеленными стенами, скудной мебелью, и пауком, висящим в углу. Тело приятно ощущало поглощенное днем крымское солнце, свежую простынку, и запах южного сада, и моря. Тело как будто продолжало качаться на волнах, глаза слипались, и я заснула. В первый раз легко, и спокойно.

Вдруг, что-то заставило меня открыть глаза. Была еще ночь, за окном было темно, но в комнате горела тусклая лампочка, без абажура. Какая — то женщина около меня с листком бумаги и большой иголкой. Она поднесла к моим рукам листок бумаги, сказала:

Поставь, пожалуйста, сюда свой отпечаток пальца. Только сначала мне нужно его немного проколоть. Это не больно, раз и все.

— Зачем, — удивилась я и женщине, и ее странной просьбе.

Я посмотрела на нее, и мне стало не по себе. Это была женщина неопределенного возраста, в какой— то серой одежде, юбке, кофточке, и платочке на голове, завязанном спереди.

— Как зачем? Ты же просила несчастий для него, ты же сделала, что нужно. Теперь нужно расписаться, поставить свой отпечаток пальца, кровью, — терпеливо объяснила она мне.

Глаза у женщины были круглые и посаженные немного наискось. Маленький нос и узкие губы. Женщина протянула ко мне руку, и уже хотела, взяв палец, проколоть его.

— Нет! — в ужасе отдернула я руку, стараясь, понять, о чем она говорит. О какой просьбе, и о какой расписке. — Я ничего не просила.

— Не бойся, это не больно, протянула снова ко мне женщина руку. Она не делала резких движений, она была терпелива, но назойлива. Она продолжала настаивать.

— Нет, нет, — я вырвала руку, и вскочила с кровати.

— Но это совсем не больно! Продолжала мягко и вкрадчиво настаивать женщина, приближаясь ко мне. Ее взгляд был прямой. Он смотрел в мои глаза, не мигая..

Я отступила и встала с другой стороны стола. Женщина не делала резких движений, она медленно стала обходить стол, приближаясь ко мне с другой стороны… На ее лице появилась какая-то странная улыбка. Она как будто гипнотизировала меня.

— Ты же сама просила. А теперь ты должна расписаться. И я все сделаю…

— Ничего я не просила. Ничего я не хочу! — запротестовала я.

Я шла вокруг стола от этой странной женщины. И от ее улыбки и от ее приближения мурашки бегали по спине и жуть, и страх и беспокойство было в моей душе.

Женщина упорно и медленно обходила стол и старалась приблизиться ко мне. И ощущение, что сейчас я окажусь в ее руках, рядом с ее телом, источающим потусторонний свет, ощущу ее руки…

— О, нет! Внутри меня возникал хаос, и я уже теряла от страха четкость мыслей и движений. Я судорожно отходила от нее вокруг стола, и понимала, что еще шаг, и я попадусь.

— Господи! Я вспомнила о Боге. Молитва! — обрадовалась я. Я стала читать «Отче наш» как могла, путая слова и забывая точную последовательность фраз.

— Господи услышь меня, защити, спрячь меня от этой старухи!

Лицо старухи не меняло своего выражения. Все та же улыбка и тот же взгляд, все то же настойчивое желание подойти ко мне ближе. Казалось, молитва на нее не действует. Она как бы торжествовала, что я не могу ей ничего сделать. Она не исчезала.

— Сейчас ты пропадешь!

Я молилась и молилась. Старуха исчезла на мгновение. Я обрадовалась, но она возникла вновь. Я продолжала читать

Старухина улыбка стала еще ужаснее, еще приторней, еще вожделенней.

— Ты же просила, почти шипела она. — И ничего ты мне не сделаешь молитвой, дай пальчик, дай!

Я уже не могла двигаться. У меня не было сил, как будто тяжесть навалилась на мое тело и не давала двинуться с места. Я продолжала читать «Отче наш, живущий на небесах. Пусть осветится имя твое…а дальше? Пусть будет слава твоя и на небе и на земле….

Старуха стояла и, как бы, уже молча, смотрела на меня, но не исчезала. Я уже выбивалась изо всех последних сил, я вспоминала молитву, я старалась сосредоточить свои мысли, еще секунда и я зажмурю глаза и заору и буду в ее руках, бессильная…