Мистика

   Женщина подтолкнула меня в спину:  - А и сходи, развейся.  Они  втроем с дружками  каждое лето шастали  и рыли, где только успевали.  Даже в милицию их таскали. Этот знает что говорит, потом мне все расскажешь.

-  Да он женихаться пришел,  разве вы не видите?

-  Времени  ему на это не хватит.  Погуляйте,  пока я суп сварю.  Ты супы любишь?  Из крапивы  и щавеля?

    Я согласно кивнула  и попросилась у парня:  - Тогда подожди немного - переоденусь.  Сейчас… я быстро.

   Ромка…  Его звали Роман,  и он провел меня везде и показал почти все то, что обещал,  мы не успели осмотреть только церковь.   Было жарко,  и я радовалась, что взяла с собой  легкое свободное платье и спортивные сандалии.  Только благодаря удобной разношенной обуви я и выходила  весь этот день почти до самого вечера.  Обратно мы  вернулись,  когда уже стало темнеть.  Баб  Маня покормила нас  и выпроводила гостя со словами «пора тебе», а потом и  «да пошел же ты уже».

   Как и обещала, я коротко поделилась с ней впечатлениями, пообещав все подробности завтра.   У меня появились любимые места в этом селе, которые я потом собиралась проведать  не спеша.  Только так – вдумчиво и с удовольствием,  и нужно было рассматривать  полностью заросшее лесное озерко с остатками  деревянного сооружения в воде у самого берега.  Под  огромными липами  и молодыми дубами было прохладно, а мы  с Романом  отдыхали, сидя на старой вербе, корявый ствол которой вначале странным образом  стелился над водой, а уже потом поднимался вверх, как и положено нормальному дереву.   Я хотела разуться и опустить  вымученные ноги в воду, но он не позволил:

-  Не стоит,  тут  полно пиявок.  Мы лазили с пацанами… потом  долго кровит и чешется.  Слушай!

    Сильный  плеск и  удар по воде заставил меня резко  дернуться  и впечататься в мужское плечо.   Роман обхватил меня руками,  прикрывая и  защищая.  В той  стороне, откуда донесся звук,  вода  сильно колыхнулась,  плеснула,  зашевелились  заросли  жирных  водорослей, мелкая частая  рябь дошла до берега и озерко  опять затихло.  Я  высвободилась из тесного захвата и пробормотала, с опаской поджимая ноги, чуточку не достающие до воды:

-  Что это, ты знаешь?  Не утащит за ногу?

-  Карпы, здоровущие карпы.  Больше сотни лет тут живут,  и выловить, гадство,  нельзя – все заросло, видишь как? –  шептал над ухом парень, - вот эти бревна –  остатки кормушки для рыб и дубовые садки для молоди.  Такие вещи всегда делали из дуба -   в воде с годами он  становится только крепче.  До революции  селом владел помещик, и здесь разводили  карпов, сыпали  им  пшеницу и кукурузу.   Мы пробовали зерном выманить их на чистую воду – ближе к берегу…

-  Сколько тут ее,  той чистой воды?  - тоже опасливо шептала я, боясь  опять  разбудить водяное  лихо.

-  Да,  мало… и они уже отвыкли - траву жрут,  -  притянул он меня  ближе,  и уверенно нажав  руками  на  затылок и поясницу, развернул лицом к себе.  Посмотрел  в глаза  пристальным и понятным   -  мужским  взглядом.  Медленно склонился  к моему лицу, опуская свои длинные ресницы и поцеловал.  Я не стала  стыдливо дергаться и возмущаться.  Но, Боже ж ты мой!  Оно мне надо было сейчас – вот это?  На поцелуй не ответила, но по щеке погладила  ласково – хватит уже.  Не хотелось обижать его. Он понял и сразу же отпустил…  отвернулся.

-  Давай уже уходить? -  спросила я, хотя уходить отсюда  не хотелось.  Тонко и пряно  пахло медом –  рядом  раскинули  цветущие шатры  старые липы.  В этом  кружевном облаке  из пушистых  цветочков и  мелких листиков стоял такой гул, будто  там  включили мощный  высоковольтный трансформатор.  Гудело  ровно, постоянно и на одной ноте - пчелы собирали урожай.

    Перед этим мы  заходили  на саму пасеку – огромную,  почти на пятьсот  ульев.   Они  стояли  на склоне между невысоких кустов и молодых  яблонь,  и  воздух  там так же  пел и звенел от движения пчелиных крыльев.  Внизу крутого холма была вырыта  землянка – омшаник.   Там, в тени и прохладе,  пасечники поставили стол и устроили себе нары для отдыха.  Они недавно «смотрели» ульи и угостили нас  тонкими обрезками вощины, снятыми с  медовых  сот.  Подавалось это  в выщербленной миске и истекало сладкими и  тягучими янтарными  каплями.  Потом была ледяная вода из колодца.  Мы пили ее прямо из оцинкованного ведра,  а  неподалеку – в траве, ждала своей очереди небольшая гадюка.   Я чувствовала себя в сказке.

   Еще раньше было  мамонтовое кладбище…

-  Давно  уже,  еще в пятидесятых,  склон  холма сполз вниз – ручей сильно подмыл основание.  Раньше он был полноводным и быстрым.   Сполз  чернозем и вскрылся песок – все холмы здесь песчаные, -  рассказывал  Роман.

-  Да-а? – заинтересовалась я.  Эта информация  пригодится при строительстве.

-  Оползень оголил кости мамонта – полный скелет.  Их вырыли и отвезли  в  районный краеведческий музей.   Мы  искали, но костей больше  не нашли.  Зато нашли дорогу сюда - песок  тут  бархатный, нежный…  полезли, - потащил он меня через ручей по тонкой дощатой кладочке.