Мистики и маги Тибета

– Если узнают о моем состоянии, – сказал он, – то начнут искать виновного. А он еще не мог уйти далеко. Его найдут и, вероятно, приговорят к смерти. Я не могу этого допустить. Скрывая, что со мною случилось, я даю ему больше времени для спасения. Может быть, когда-нибудь он исправится, и, во всяком случае, не я буду причиной его смерти. Теперь не говорите больше со мной, идите, оставьте меня одного. Когда я пребываю в состоянии созерцания, я не страдаю, но как только ко мне возвращается сознание моего тела, боль становится нестерпимой.

На Востоке ученик всегда подчиняется подобным приказаниям беспрекословно. Он понимает, чем они диктуются. Юноша распростерся у ног своего гуру и удалился. Через несколько дней отшельник умер в одиночестве в своей пещере.

Хотя Давасандюп очень восхищался поведением того святого ламы, подобные вершины нравственного совершенства казались ему слишком далекими, чтобы стоило к ним стремиться. Он в этом смиренно признавался. Его влекло непреодолимо, как я уже говорила, общение с существами оккультного мира с целью добиться сверхъестественного могущества. Видеть чудеса, делать чудеса самому – вот о чем он мечтал. Он обладал всеми устремлениями мага при отсутствии знаний и моральной силы, необходимых для их осуществления. Страсть слишком обычная среди его соотечественников, – пьянство, было проклятием его жизни. Оно развивало в нем врожденную вспыльчивость, чуть не довело до убийства.

Пока я жила в Гангтоке, я оказывала на него некоторое влияние, мне удалось заставить его дать обещание соблюдать полное воздержание от хмельных напитков, предписываемое всем буддистам. Но, чтобы удержаться на пути трезвенника, нужно было иметь побольше настойчивости, чем у моего милейшего толмача. Он не мог противостоять окружающим его собратьям, полагавшим, что напиваться и оставлять свой разум на дне чаши надлежит всем верным последователям Падмасамбхавы.* (*Один из тибетских апостолов VIII века, Падмасамбхава был магом и принадлежал к секте выродившегося буддизма, именуемого тантрическим. Но нет никаких оснований, подтверждающих его пристрастие к спиртным напиткам. Ему приписывают этот порок для оправдания собственной распущенности. – Прим. авт.)

Я могла бы рассказать о моем славном толмаче еще очень многое, даже кое-какие забавные истории в стиле новелл Боккаччо. Кроме ролей школьного учителя, оккультиста и ученого он имел в своем репертуаре еще много других. Но – да будет светлой память о нем, я не имею намерения ее чернить, – Давасандюп, получивший свои знания ценой упорных усилий, каким я его знала, был интересным и симпатичным человеком. Я всегда считала большой удачей встречу с ним и охотно признаю, что многим ему обязана. Мне остается добавить немного: Давасандюп является автором первого и до сих пор единственного англо-тибетского словаря. Он закончил свой жизненный путь преподавателем тибетского языка в Калькуттском университете.

Велика была моя радость, когда принц-тюльку сообщил мне, что в гомпа Энше недалеко от Гангтока будет жить настоящий тибетец, доктор философии знаменитого монашеского университета в Трашилхумпо,* (*В Жигатзе – столице провинции Тсанг. – Прим. авт.) а другой лама – уроженец Сиккима, но получивший образование в Тибете – возвращается в родные края.

Вскоре я смогла познакомиться с ними, оба оказались выдающимися учеными.

Первый из них – Кушог* (*Господин, но с оттенком большего почтения, скорее эквивалент английского "сэр", означающий более высокое общественное положение, чем обращение "мистер". – Прим. авт.) Шоз-дзед. Шоз-дзед – принадлежал к династии древних королей Тибета. По политическим соображениям его долго держали в заключении, и он приписывал свое слабое здоровье отравленной пище, которой, как он думал, его кормили в темнице.

Князь Сиккима, относившийся к ученым с глубоким уважением, принял беглеца очень радушно. Желая обеспечить его средствами к существованию и, в то же время, дать молодым монахам возможность извлечь пользу из его знаний, он назначил ученого настоятелем монастыря в Энше, обязав обучить грамматике человек двадцать послушников.

Кушог Шоз-дзед был "Гелуг-па", то есть членом реформированной секты, основанной приблизительно в 1400 году Тсонг-Кхапа и запросто именуемой сектой "Желтых Колпаков". Иностранные авторы, считающие доктрины и религиозные обряда "Желтых колпаков" диаметрально противоположными доктринам и обрядам "Красных колпаков", могли бы убедиться в своем заблуждении при виде настоятеля, Гелуг-па, заседающего во главе монахов красной секты и распевающего вместе с ними тексты богослужений.

Не знаю, усердно ли предавался лама из Энше медитациям, и можно ли отнести его к категории мистиков, но ученый он был поразительный. Его память походила на волшебную библиотеку: каждая книга всегда готова была раскрыться на нужной странице. Он с легкостью цитировал десятки текстов. Последняя способность не исключение в Тибете, но Кушог Шоз-дзед поражал совершенным пониманием самых тонких нюансов всех приводимых им цитат.