Таковы некоторые особенности карты, которой предпочитают пользоваться христианские мистики. На ней есть, конечно, и другие важные указатели; а эти мы встречаем, пристально следуя за путешествием ищущей души. Одно предостережение, однако, должно быть сделано географам-любителям, прежде чем мы пойдем дальше. Землю, по которой бредут путешественники, и мистические моря, по которым они плывут, эта карта, как и всякая иная, представляет грубыми эскизами и условными цветами. Это — намеренно схематическое представление реальности, плоские и иногда скудные символы великих ландшафтов, быстрых рек, страшных высот; опасно упускать из виду все эти ограничения. Те, кто пытается ограничить Божественную Троицу определениями Никейского Символа Веры, недалеко ушли от мальчика, который определял Канаду как "очень розовую" страну. И все же эта карта может быть полезной — в пределах ограничений, налагаемых ее формой.
Наконец, все эти карты и мы сами над ними — это лишь холодные, занудные претензии на точность в тех сферах, величие которых истинные исследователи Вечности могли постичь только в пылу такой страсти, в состоянии такого восторга, какой мы, никчемные рабы наших жалких эмоций, едва ли можем себе представить и тем более пережить.
"Если ты действительно хочешь знать, как происходят эти вещи, — говорит св. Бонавентура в отрывке, который следует помнить каждому, кто изучает теологию, — проси об этом у милосердия, а не у доктрины; у желания, а не у разума; у пылкой молитвы, а не у школярского натаскивания; у Жениха, а не у Учителя; у Бога, а не у человека; у тьмы, а не у дневной ясности; не у света, но у того Огня, который сжигает все и с великой сладостью и самой пылкой любовью погружает нас в Бога. И Огонь этот истинно есть Бог, сердце же Его пребудет в Иерусалиме".[279]
Глава VI
МИСТИЦИЗМ И СИМВОЛИЗМ
При обсуждении теологии мы видели, что мистик-христианин принял в качестве карты и бортового журнала своих странствий и приключений систему веры и образ духовного мира обычного христианина. Мы видели, что он нашел в них глубину и богатство содержания, которые обычный верующий — "добрый христианин" — вряд ли мог подозревать; и то, что является истинным для христианского мистика, в определенной мере истинно для язычников, для мусульман и для буддистов — применительно к их теологическим системам.