Митральезы Белого генерала (СИ)

— О, да! — усмехнулась модистка. — Но это ещё что! Есть кое-какие идеи… Ручаюсь, они произведут настоящий фурор!

— Как я вам завидую…

— Не стоит, — нервно отозвалась та, борясь с желанием выйти на улицу. — Хлеб швеи горек.

— Но ведь вы же не просто швея?

— Теперь, да. Но начинала я простой белошвейкой… Господи, да где же они ходят?!

— Ой, не знаю. На Алёшу это совсем не похоже!

— Не беспокойтесь, я прекрасно понимаю, кто выступил зачинщиком. Но ничего…

— Не надо его трогать, — тихо возразила Стеша и, откусив нитку, отложила свою работу в сторону. — Скоро он вернется и всё будет хорошо.

— Да кто же его трогает! — всплеснула руками пылкая дочь еврейского народа, но не стала развивать тему и пересела на оттоманку.

— С ним так бывает? — робко поинтересовалась Леночка.

— Иногда, — вздохнула девушка. — Когда не ладится что-то, или неприятности. Или войну вспомнит.

— С Алексеем тоже так было поначалу. Но недолго.

— Трудно потерять ногу в его возрасте, — со вздохом отозвалась из своего угла Геся. — Я помню, как он переживал в госпитале.

— Нет, дело не в этом, — покачала головой Елена и прикусила губу.

— А в чем же? — удивилась хозяйка.

— Мне, право, неловко…

— Тогда может не стоит? — попыталась остановить её Стеша.

— Нет, продолжайте, раз уж начали, — заинтересовалась Гедвига.

— Дело в том, что у Лёши была невеста. Она обещалась ждать его с войны, но…

— Погодите, кажется, я припоминаю. Да-да, он много рассказывал о ней… как же её звали?

— Софья Батовская.

— Да, точно. А что же с ней случилось?

— Пока Алексей воевал, она встретила другого человека и полюбила его. Мой брат освободил её от данного ему обещания и даже был шафером у них на свадьбе… но, он очень сильно переживал этот разрыв.

— Да, я слышала эту историю, — печально вздохнула Геся.

— Дрянь! — негромко, но очень отчетливо сказала Стеша.

— Что?

— Я говорю, что эта ваша Софья — дрянь! — жестко повторила девушка. — Алексей Петрович очень хороший и добрый человек. И если она не сумела оценить это, то просто его недостойна.

— Я тоже так думаю, — вздохнула Лиховцева. — Но Лёша запретил мне так говорить.

Погрустневшая Гедвига хотела ещё что-то сказать по этому поводу, но тут за порогом раздались шаги, потом отворилась дверь и в проёме появились пропавшие мужчины. Причем Лиховцев выглядел немного смущенно, а вот Будищев, не смотря на выпитое, был собран и подтянут.

— Не скучали тут без нас? — весело поинтересовался он.

— Всё глазоньки проплакали, — в тон ему отозвалась Стеша, и лицо её озарилось улыбкой.

— Это вы зря! — усмехнулся Дмитрий и, обернувшись к жене, спросил: — ты тоже рыдала?

— Я, вообще-то, думала, что ты в соседней комнате, — с деланым спокойствием ответила та, подарив мужу один из самых выразительных своих взглядов.

— О как! А у нас хорошие новости. Наш друг любезно согласился стать здешним управляющим. Завтра мы отправимся в Рыбинск, где оформим все необходимые бумаги, после чего можно спокойно возвращаться в Петербург!

— Ура! — подпрыгнула Леночка и бросилась обнимать брата.

Глава 3

Николай Иванович Путилов был уже далеко не молод, и многое пережил в своей жизни. Он успел побывать моряком, чиновником, изобретателем, инженером и одним из самых известных в России предпринимателей. Именно ему удалось совершить невозможное — организовать во время несчастной Восточной войны [14] постройку нескольких десятков мелкосидящих канонерских лодок. И тем самым спасти Петербург от нападения Англо-Французской эскадры. И всё это за одну зиму. В общем, его недаром почитали за гения, причем, как в промышленных, так и в правительственных кругах.

Он привык быть в центре внимания, подавать идеи, инициировать проекты и принимать после их воплощения вполне заслуженные восторги, но сегодня и сам был впервые за много лет изумлен. Сидящие перед ним два молодых человека рисовали такие перспективы, от которых захватывало дух. К тому же весь его опыт говорил о том, что это не пустые прожекты, коих он повидал во множестве. Нет, воплотить в жизнь их замыслы было вполне возможно, он это знал, чувствовал!

Одного из них он хорошо знал. Владимир Степанович Барановский был известным изобретателем и фабрикантом, а вот второй… Выше среднего роста, худощавый, с небольшими усами, придававшими ему немного фатоватый вид, усиливающийся хорошо сшитым костюмом, кричащими лаковыми туфлями с штиблетами и развязными манерами. Однако крепкие руки и широкие плечи прямо указывающие на недюжинную физическую силу и умение работать свидетельствовали, скорее в его пользу. И взгляд… взгляд человека, многое повидавшего и при этом знающего себе цену.

— Как вы сказали, вас зовут?

— Дмитрий Будищев, — ещё раз представился тот, отчего-то снова пропустив отчество.

— А по батюшке?

— Дмитрий Николаевич, — поспешил поправить товарища Барановский.

— Ах да, как же. Это ведь трелями от ваших звонков переполнен весь Петербург?

— Совершенно верно.

— Любопытно…

— Что именно?