Митральезы Белого генерала

Поднимаясь по лестнице к своей комнате, Будищев напряженно размышлял. Когда квартирная хозяйка рассказывала ему о Гесе, вид у неё был такой, будто она как минимум застукала свою невольную постоялицу в постели с парочкой негров. В другое время его бы это развеселило, но не теперь. После взрыва в Зимнем дворце жандармы будут рыть носом землю в поисках злоумышленников и могут выйти на Дружинина, а заодно и на весь круг его общения. В том числе и на него. И нафига это надо?

Незамеченным проскользнуть не удалось. Стоило двери легонько скрипнуть, как девушка проснулась и со страхом уставилась на входящего. Но едва она узнала его, на её лице появилась счастливая улыбка.

— Господи, наконец-то, — всхлипнула Геся, бросаясь к нему в объятия. — Ты не представляешь, как мне было жутко одиноко без тебя.

— Я тоже скучал, — шепнул он, отвечая на поцелуй.

— Почему так долго?

— Блин, наше начальство само не знает, чего хочет. То отпустили, то снова нашли чем нагрузить… козлы педальные…

— Что ты делаешь?

— То, что должен был сделать ещё при первой встрече…

— Будищев, ты — нахал!

— Да я такой…

Немного отдышавшись, он ласково провел рукой по щеке девушки. Та, отвечая на ласку, легонько прикоснулась к ней губами и прошептала:

— Что ты со мной делаешь?

— Люблю.

— Мы наверняка разбудили половину дома.

— Нефиг спать, мы же не спим!

— Посмотри, что ты сделал с моей рубашкой?

— Хочешь, я подарю тебе шарфик?

Услышав его, Геся глупо хихикнула и спрятала от смущения лицо. Затем, видимо решив, что хорошего понемножку, поправила свою сорочку и потребовала от жениха:

— Отвернись, мне надо одеться!

— Чего я там не видел? — возразил Дмитрий и попытался обнять её, но девушка на сей раз оказалась непреклонна.

— Всё! Нам нужно серьезно поговорить.

— О Дружинине?

— Хозяйка проболталась? Впрочем, оно и к лучшему. Да, он приходил ко мне.

— Что хотел?

— Хотел, чтобы я вернулась к революционной работе. Говорил, что сейчас не время бросать борьбу, что это будет предательством по отношению к павшим товарищам. Что они вот-вот добьются успеха и казнят царя…

— Идиоты, блин, — выругался Будищев, застегивая штаны.

— Кстати, что там случилось в Зимнем? Слухи ходят самые невероятные, но никто ничего толком не знает.

— А Дружинин тебе ничего не рассказал?

— Нет. Сказал только, что Александр спасся чудом, но рано или поздно суровая кара его не минует…

— А пока, — перебил её Дмитрий, — суровая кара настигла дюжину солдат, погибших при взрыве, это не считая полсотни покалеченных!

— Господи, какой ужас! — вздрогнула девушка. — Их-то за что?

— За народное счастье, — буркнул он в ответ.

— И что теперь будет?

— Ничего. Сейчас мы позавтракаем, потом немного прогуляемся, а затем я отправлю тебя в Питер.

— Тебе не надо на службу?

— Нет. Нилов дал мне увольнительную на сегодня.

— Я немного боюсь.

— Кого больше, жандармов или «борцов за свободу»?

— И тех и других. Помнишь, ты говорил мне странную поговорку? Я тогда ещё не поняла её смысла, а вот теперь, кажется, начинаю осознавать… вход — рубль, выход — два.

— Не бойся. У властей на тебя ничего нет. Максимум что они могут, это выслать тебя как неблагонадежную. И то вряд ли. А с твоими бывшими друзьями я сам всё порешаю.

— Может не стоит?

— Тебе не нужно об этом думать.

Сутолмин с Дружининым обедали [57] в тот день в небольшом ресторане в Гостином дворе. Обычно инженер-механик не мог позволить себе подобного мотовства, но сегодня им нужно было многое обсудить, а мозолить глаза госпоже Барской было неудобно. Старушка и без того косо смотрела на постояльца после того, как тот устроил встречу своему товарищу с мадемуазель Берг.

Странно, но не слишком хорошо воспитанный и совершенно не обходительный Будищев отчего-то сумел расположить к себе квартирную хозяйку, и та относилась к нему если не как родная мать, то уж точно как заботливая тетушка. Последнее, впрочем, совершенно не мешало ей аккуратно получать со своего любимца немалые деньги за проживание. К слову, он уже вернулся после неожиданной поездки в Петербург, и это тоже могло составить известные затруднения.

— Как вела себя наша общая знакомая? — поинтересовался мичман, накалывая вилкой кусок мяса в бефстроганове.

— Закрылась в комнате Дмитрия и никуда не выходила до его приезда.

— Как думаешь, она рассказала ему о нашем предложении?

— Не знаю. Он вел себя совершенно обычно.

— Ну, это как раз ни о чем не говорит. Выдержки ему не занимать.

— Послушай, я никак не возьму в толк, зачем она тебе нужна? Мало ли экзальтированных барышень в наших рядах…

— Помилуй, мадемуазель Берг никак не назовешь «экзальтированной барышней». Напротив, она весьма не глупа и умеет держать себя в обществе. Такие как она могут быть полезны в нашем деле. Но ты прав, меня интересует вовсе не она, а её жених.

— Будищев? Но он ведь абсолютно аполитичен!

— Не скажи. Скорее, абсолютно скрытен.

— Но отчего ты так думаешь о нем?

— Ты слышал о группе Крашенинникова?

— Разумеется!

— Я почти уверен, что Будищев входил в неё.

— Это невозможно!

— Почему?

— Но он…

— Осторожен? Замкнут? Хорошо стреляет?

— А при чем тут это?!