Митральезы для Белого генерала

Вскоре все кишлаки и небольшие крепости, в изобилии окружавшие Геок-Тепе, были заняты русскими войсками. Действуя планомерно и хладнокровно, предваряя свои атаки артиллерийским огнем, Скобелев замкнул вражескую цитадель в плотном кольце осады. По всему периметру были устроены редуты и люнеты, оборудованы позиции для пушек.

Морскую батарею, по странному обычаю, принятому в Российской армии, раздергали на взводы и распределили по разным участкам, однако большая ее часть во главе с лейтенантом Шеманом все-таки оказалась в гарнизоне так называемой «Правофланговой Калы». Вообще, «калой» по-туркменски называется любое укрепление, как большое, так и сколь угодно малое. В данном случае это был почти настоящий замок, квадратный в плане, с высокими глинобитными стенами и угловой башней.

Новоиспеченный комендант с энтузиазмом взялся за порученное ему дело, и вскоре между Геок-Тепе и его крепостью был вырыт самый настоящий ров в сажень глубиной и почти две шириной, способный служить серьезной преградой для любого нападения, а из вынутого грунта отсыпан высокий бруствер. За ним устроили позиции для двух пушек системы Барановского и двух картечниц.

Ранним утром 28 декабря Правофланговую Калу удостоил своим посещением прапорщик Будищев, почему-то сегодня обошедшийся без сопровождения верного Шматова.

– Доброе утро, господа! – поприветствовал он Майера и его приятеля артиллерийского подпоручика Владимира Александровича Берга, снимая с плеча футляр со ставшей уже знаменитой винтовкой Шарпса.

Надо сказать, что жилище гардемарина представляло собой весьма оригинальное сооружение. Подле одной из пушек была выкопана яма, более всего напоминавшая могилу, длиною примерно в пять футов, а шириною и глубиною около трех. На дне этого укрытия лежала кошма, на которой в данный момент сидели офицеры и пили чай. Если, конечно, так можно назвать странный напиток бледно-желтого цвета и неопределенного вкуса. Это вместе с несколькими твердыми, как камень, галетами составляло их завтрак.

– Здравствуйте, Дмитрий, – обрадовался ему Майер. – Как хорошо, что вы зашли! Я, кажется, целую вечность не видел вас. Не угодно ли чаю?

– Благодарю, но нет, – усмехнулся прапорщик. – Успел перекусить с утра.

– Что слышно нового в мире и его окрестностях?

– А, – досадливо отмахнулся Будищев. – Глухо, как в бронепоезде.

– В каком поезде? – удивленно переспросил Берг, но гардемарин пихнул его в бок, дескать, не обращай внимания.

– Все время роем, как кроты, – продолжал Дмитрий, – и самое главное, непонятно зачем?! Все одно пулеметы в первую линию велено не ставить!

– Но почему? – удивился Майер.

– А потому, Сашенька, – желчно ответил прапорщик, явно кого-то передразнивая, – что они, изволите ли видеть, «тратят слишком много патронов!» Интенданты не справляются с поставками, мать их через коромысло!

– Это так, но после продемонстрированного действия, мне кажется…

– Когда кажется, креститься надо! – грубо прервал его приятель. – А вот их высокоблагородию господину полковнику Арцышевскому так не кажется, посему велено не умствовать. Да-с!

– Что за шум? – страдальчески морщась, спросил непонятно откуда появившийся Шеман.

– Да вот, любезный Николай Николаевич, пришел проведать вас. Примете гостя?

– Это, конечно, хорошо, – зевнул всю ночь проверявший караулы лейтенант, – только зачем же так шуметь?

– Тут не шуметь, тут убить кого-нибудь хочется!

– Так за чем же дело стало? – пожал плечами комендант. – Ступайте на башню, да и палите по текинцам сколько влезет. А господа Майер и Берг составят вам компанию, они у нас тоже большие охотники до подобных забав.

– Сашка стрелять научился? – иронически приподнял брови Будищев.

– Но-но-но! – возмутился гардемарин. – Это мы сейчас посмотрим, кто стрелять не умеет. Эй, Петров, быстрее неси берданку, да патронов десятка два!

– А куда твой Абабков делся?

– Да ну его, – поморщившись, отвечал Майер, но против обыкновения не стал высказывать претензии, накопившиеся к нерадивому вестовому. – Лучше скажи, принимаешь вызов?

– Легко! – усмехнулся Дмитрий. – Только пусть тогда и мне обычную винтовку принесут, а то уж совсем избиение младенцев получится.

Сказано – сделано! Друзья немедленно отставили в сторону стаканы с недопитым чаем и по жребию распределили доставленное матросом оружие. Будищеву и Майеру достались две абсолютно одинаковые берданки, а взявшийся судить состязание Берг и вовсе ограничился биноклем. Что же касается великолепного «шарпса» с оптическим прицелом, то он остался на попечении все того же Петрова, которому прапорщик на полном серьезе пообещал оторвать голову, если с его винтовкой случится что-нибудь нехорошее.