Митридат против Римских легионов. Это наша война!

Однако дело это было сложное и сопряженное с большими потерями, а потому проконсул решился пойти на хитрость и выманить врага с укрепленных позиций. А для этого он снова отдал приказ своим войскам копать ров, причем гораздо ближе к вражескому лагерю, чем накануне. И расчет оправдался, ворота распахнулись, и оттуда высыпали легковооруженные войска врага, атакуя тех, кто копал ров. Римляне атаку отразили, и Сулла сам повел свои легионы вперед, решив попытаться ворваться в лагерь на плечах отступавших. Но и понтийцы были готовы к бою, на деревянных стенах укрепления толпились гоплиты, их шлемы и щиты сверкали на солнце, а у ворот стояла готовая к бою фаланга. И едва над римским строем пропела труба, как легионеры бросились на штурм и стали быстро карабкаться на деревянный частокол, в ворота ударили бревном, а угол укрепления начали подкапывать. Со стен летели стрелы, копья и дротики, штурмующие падали на землю один за другим, но натиск не ослабевал, по всему периметру лагеря закипели яростные рукопашные схватки. Построившись «черепахой», римляне сумели разрушить угол укрепления, но там их встретили понтийские гоплиты, которые отчаянно рубили кривыми кописами атакующих, отражая все их попытки прорваться внутрь. Никто из легионеров не рискнул больше идти в пролом, но командир легиона Базилл бросился вперед с мечом в руке и прорвался внутрь, толпа римлян хлынула за ним и пробилась в лагерь. Оборона рухнула сразу, понтийцев охватила паника, и они обратились в бегство. Спасались, кто как может, часть сдалась в плен, другие побежали к озеру, где многие утонули, а некоторые, в том числе и Архелай скрылись на болотах. Армия Митридата была разбита вдребезги, проиграв борьбу за Центральную Грецию, он проиграл войну за всю Элладу, а проиграв войну за Элладу, он автоматически проигрывал войну вообще. Только об этом царь пока не знал.

* * *

Битва при Орхомене положила конец понтийскому господству в Греции, она явилась тем переломным моментом, когда судьба войны была решена. Причины поражения армии Митридата в этом бою, на мой взгляд, были те же, что и при Херонее, — отсутствие единого командования и склоки между полководцами. То, что в некоторых источниках командующим называется Архелай, не совсем верно. Тот же Плутарх, описывая атаку царской кавалерии, четко указывает, что произошла она тогда, когда понтийские войска получили «от своих полководцев разрешение действовать».Описывая саму битву, он ни разу не упоминает стратега как командующего; это опять-таки наводит на мысль, что единого руководства не было. Да и сама битва происходила как-то сумбурно, без четкого плана: сначала стихийная атака понтийской кавалерии, почему-то не поддержанная тяжелой пехотой, а затем сражение в правильном строю. А ведь если бы понтийская пехота поддержала успех своей конницы и действовала с ней в контакте, то однозначно, что исход битвы был бы другим. Да и боевые действия на следующий день тоже вызывают массу вопросов — почему стратеги Митридата, видя, что успех не достигнут, не попытались ночью вывести войска из лагеря и перевести их на Эвбею, где они были бы недосягаемы для римлян, а затем, дождавшись удобного случая, снова перейти в наступление? Само сражение за лагерь тоже происходило не организованно и беспорядочно, судя по всему, без определенного плана, что в итоге и привело к таким катастрофическим последствиям. А то, что отношения между двумя понтийским вождями были натянуты до предела, подтверждает фраза Дорилая, которую он бросил своему коллеге по поводу битвы при Херонее: «а насчет предыдущего сражения говорил, что не без предательства, дескать, стала возможной гибель такого огромного войска». Впрочем, Дорилай на собственном опыте вскоре узнал, как можно без предательства погубить прекрасное войско, но самое главное было в другом — никаких репрессий от царя в отношении полководцев не последовало. Очевидно, Митридату в подробностях донесли о том, что же произошло под Орхоменом, и царь прекрасно понял, кто же главный виновник случившейся катастрофы: он сам и более никто. Если бы царь прекратил свои любовные похождения и перестал предаваться сладострастным утехам, а встал лично во главе войск и явился в Элладу, никогда не возник бы вопрос, а кто должен командовать понтийской армией.