Митридат против Римских легионов. Это наша война!

Казалось, что вновь все закончилось благополучно для Митридата, но тут в дело вмешался Никомед Вифинский, который как огня боялся усиления своего соседа. И в итоге Никомед совершил глупость, о которой впоследствии пожалел: царь решил впутать в это дело римский сенат. Он не придумал ничего умнее, как подобрать самозванца и вместе со своей женой Лаодикой, которая выдавала последнего за своего третьего сына, отправил в Рим домогаться «царства отцов». На глупость Никомеда Митридат ответил своей наглостью: он отправил в Рим Гордия, который стал вещать, что человек, который в данный момент занимает трон Каппадокии, не кто иной, как сын Ариарата V, правившего в 163–130 г. до н. э. и воевавшего против Аристоника Пергамского. Это открытое глумление переполнило чашу терпения сенаторов, и они вынуждены были вмешаться – в итоге у Митридата отобрали Каппадокию, где к власти пришел римский ставленник Ариобарзан, который к предыдущей династии не имел ровным счетом никакого отношения. И мог бы Никомед восторжествовать, да только оправдалась поговорка: не рой другому яму, сам в нее попадешь. Вот вифинский царь и попал. Чтобы Митридату не было обидно, сенат отнял у Никомеда Пафлагонию, которую тот захватил в союзе с тем же Митридатом. Вифинская политика потерпела полный крах, а вот царь Понта затаился до поры до времени, поскольку решил пойти другим путем и загрести жар чужими руками.

И были эти руки не чьи-нибудь, а армянского царя Тиграна II Великого, который приходился зятем Митридату. Мы не знаем, каким образом Новому Дионису удалось склонить Тиграна к походу в Каппадокию и что он ему за это посулил, известно лишь, что во главе посольства стоял не безызвестный Гордий. Юстин отмечает, что новый каппадокийский царь Ариобарзан был человеком очень вялым, и вся его дальнейшая жизнь тому подтверждение – с престола он изгонялся пять раз и возвращался лишь с помощью римлян, а затем ему все надоело и в 63 г. до н. э. он отказался от трона в пользу сына. Едва армянские войска вступили в Каппадокию, как он быстро собрал свое золотишко, упаковал имущество и укатил в Рим, где чувствовал себя в полной безопасности. К власти в стране вновь пришли сторонники Митридата, у руля власти снова встал Гордий, а в городах – армянские гарнизоны. Все вернулось на круги своя.

Но Ариобарзан явно мозолил в Риме глаза сенаторам как свидетельство их бессилия и невозможности найти управу на понтийского царя – ив итоге его выставили из города, отправив на родину, а вместе с ним послали небольшое войско, которое возглавлял пропретор Луций Корнелий Сулла. Этот римлянин, чья слава была еще впереди, должен был призвать к порядку Митридата, «который стал не в меру предприимчив и чуть ли не вдвое увеличил свое могущество и державу» (Юстин). Набрав дополнительные воинские контингенты в Азии, Сулла вторгся в Каппадокию, разбил армянские войска, изгнал Гордия, перебил массу сторонников Понта, а затем восстановил на троне Ариобарзана. Это напоминало какой-то круговорот, где все вращалось с калейдоскопической быстротой. Не успел Митридат отпраздновать свой успех, глядь, а Ариобарзан снова, как ни в чем не бывало, сидит на троне. Римский сенат гнал Митридата в дверь, но понтийский царь упорно лез в окно, и римляне ничего не могли поделать со своим настырным соседом. Практически одновременно с событиями, которые развернулись в Каппадокии, серьезные изменения произошли и в Вифинии. В 94 г. до н. э. скончался царь Никомед III, и благодаря проискам Митридата трон занял не Никомед IV, активный сторонник Рима, а младший сын старого царя, Сократ Хрест, который действовал в русле понтийской политики. Как и Ариобарзан, Никомед IV рванул в Рим, где встретил полное понимание и сочувствие, а также получил обещание, что будет восстановлен в своих царских правах. Для решения же всех спорных дел в Малой Азии, и исполнения постановления сената по поводу Никомеда IV, из Рима были направлены уполномоченные – Маний Аквилий и Манлий Мальтин. Мало того, Митридату Евпатору было предложено поучаствовать в столь богоугодном деле, как возвращение законных монархов на свои престолы и оказать посланцам сената помощь войсками. Но если бы в сенате знали, к каким плачевным результатам приведет это злосчастное посольство, то вполне возможно, что названные выше персонажи никогда бы не покинули берега Тибра. Ситуация была накалена до предела, и ее усугубило то, что отцы-сенаторы жестоко ошиблись с составом посольства, – и для Рима, и для Митридата, а главное, для него самого, было бы гораздо лучше, если бы Маний Аквилий никогда не появился в Анатолии.

* * *