Митридат

— Для скрепления взаимной верности италики решили обменяться заложниками, — неторопливо рассказывал Эвмах, сидя в кресле. — В течение долгого времени римляне, занятые судебными разбирательствами и междоусобными распрями, ничего не знали о происходящем. Но когда римлянам стало кое-что известно, они начали рассылать по италийским городам людей из своей среды, чтобы узнать, что там происходит. Один из таких людей, увидев, как одного мальчика везут в качестве заложника из Аускула в другой город, донес об этом управляющему теми местами проконсулу Сервилию. Сервилий бросился в Аускул в то время, когда жители его справляли праздник. Проконсул пригрозил им расправой и был тут же убит, так как жители Аускула убедились, что замыслы их уже открыты. Вместе с Сервилием был убит и Фонтей, его легат. После этого и остальным римлянам в Аускуле не было уже никакой пощады: всех их перебили, а имущество разграбили. Лишь только разнеслась весть о восстании в Аускуле, все соседние народы стали открыто готовиться к войне с Римом: марсы, пелигны, вестины, марруцины, япиги, луканы, самниты… Италики отправили в Рим послов с жалобой на то, что они хоть и содействуют во всем римлянам, но за оказанную помощь не удостоены прав гражданства и находятся на положении слуг. Сенат дал италийцам суровый ответ: либо они раскаются в случившемся, либо их постигнет гнев римского народа. Таким образом, у италиков исчезла последняя надежда, и они начали войну, собрав около ста тысяч пехоты и двадцать тысяч конницы. Своей столицей восставшие италики сделали город Корфиний в земле пелигнов. Там заседает их сенат и выборные магистраты. Восставшие даже чеканят свои деньги.

Эвмах показал Митридату серебряную монету размером чуть больше греческой драхмы.

Митридат с интересом стал разглядывать — блестящий серебряный кружок, слегка подбрасывая его на ладони.

— Почему на одной стороне монеты надпись «Италия»? — спросил царь. — Что она означает?

— Так называется государство восставших италиков, — ответил Эвмах.

— А что означает бык, топчущий волка, на другой стороне монеты? — опять спросил Митридат.

— Бык является тотемом самнитских племен, составляющих основу восставших, — пояснил Эвмах, — а волк, вернее, волчица — это символ римского государства. По легенде, волчица вскормила Ромула, основателя Рима.

— Прекрасно! — воскликнул Митридат, не в силах сдержать клокотавшую в нем радость. — Как ты думаешь, Эвмах, победят италики римлян? Затопчет бык волчицу?

— Думаю, италики победят, — сказал Эвмах, — ведь они вооружены и организованы не хуже римлян. Не уступают они римлянам и числом, и умением воевать. Вдобавок италики сражаются на своей земле, и отступать им некуда.

— Полагаю, пробил наш час, друзья! — сверкая глазами, произнес Митридат. — Война в Италии свяжет руки римлянам и развяжет руки нам.

Моаферн и Сисина, не проронив ни слова, посмотрели на Тирибаза, который невозмутимо разглядывал монету восставших италиков.

— Что ты скажешь, Тирибаз? — обратился к нему Митридат.

— Скажу, что это, — Тирибаз указал на монету, — не просто удача, но дар судьбы. Глупо не воспользоваться им, царь.

— Значит, ты выступаешь за войну с Римом?

— Да.

— Но ведь мы еще не собрали триста тысяч войска и не построили пятьсот боевых кораблей, — осторожно напомнил Сисина.

— Войско италиков пополнит наши недостающие силы, — сказал Тирибаз.

Митридат велел принести карту Азии с прилегающим морским побережьем и островами. Стоя над ней, он объявил:

— Мое сухопутное войско вторгнется в Мисию и Фригию из Вифинии, флот войдет в Пропонтиду, и тогда…

Тирибаз прервал Митридата:

— Не гневайся, царь, но римляне должны первыми напасть на нас. Все азиатские народы должны видеть, что не понтийский царь, но римляне нарушают границы и договоры. Это нужно также для того, чтобы в будущем римляне не обвиняли тебя в вероломстве. Если бы у нас был подавляющий перевес над Римом, тогда можно было бы преступить договоры и обязательства. К сожалению, Рим — сила равная, если не превосходящая. И с этим надо считаться.

— Я тебя не понимаю, Тирибаз! — рассердился Митридат. — Ведь ты только что выступал за войну с Римом. И вот ты снова запел старую песню!

— Действительно, Тирибаз, — согласился с Митридатом Моаферн, — зачем соблюдать какие-то там договоры, если мы вознамерились повергнуть Рим в прах.

— И самое верное в этом деле — внезапность, — вставил Сисина.

— Да римляне теперь и не осмелятся напасть на Понт, поскольку все их войска заняты войной в Италии, — горячился Митридат. — Дожидаясь вероломства от римлян, можно упустить подходящий момент для войны.

— В Азии у римлян есть войско, — стоял на своем Тирибаз, — и это войско не будет стоять в бездействии. Ариобарзан и Никомед нашли пристанище у римского наместника в Пергаме. Рано или поздно кто-нибудь из них вынудит римлян выступить против тебя, Митридат.

— Войну надо начинать немедля на суше и на море, — молвил Митридат, тыча пальцем в карту. — Боги дают нам благоприятный момент!