Митридат

Хиосцы хотели отправить к Митридату послов, но Зенобий не позволил им этого. Так как оружие у них было отнято, дети виднейших граждан взяты в заложники, а в городе стояло понтийское войско, то они, стеная и плача, стали сносить в одно место украшения храмов и все женские драгоценности для выплаты штрафа. Когда все снесенное на площадь золото и серебро было взвешено на весах, Зенобий объявил, что не хватает весу. Окружив хиосцев воинами с обнаженными мечами, Зенобий посадил их на корабли вместе с женщинами и детьми. По замыслу Митридата плененных хиосцев предстояло расселить по греческим городам на побережье Понта Эвксинского.

Перебить двадцать тысяч человек, когда в Ионии назревало неповиновение, Митридат не решился.

В эти дни, полные какой-то неясной тревоги, люди Зариатра привели к Митридату человека, который сообщил царю о заговоре галатских вождей. Этого человека звали Оривазг. Он был одним из телохранителей вождя толистобогиев.

— Почему я должен тебе верить? — спросил Митридат, подозрительно глядя на доносчика. — Я только вчера виделся с Кингеторигом и договорился с ним, что, если Сулла вторгнется в Азию, совместными усилиями не пускать его дальше Троады.

— Все это лживые заверения, царь, — усмехнулся Оривазг. — Кингеториг замыслил пленить тебя и выдать Сулле, надеясь за это получить часть Вифинии. В этом замысле его поддерживает Адиаториг, который хочет выпросить у римлян Фригию.

Митридат слушал галата с каменным лицом. Оривазг сразу чем-то ему не понравился, и он не хотел верить его словам. А тот между тем продолжал:

— Скоро в Пессинунте состоится праздник Матери богов. Вот там-то они и хотят пленить тебя, царь. Ведь ты же собираешься ехать в Пессинунт…

Митридат слегка вздрогнул. Он действительно говорил об этом Кингеторигу.

— Во время процессии к храму Кибелы в толпу народа проникнут восемьсот переодетых воинов Адиаторига, которые должны будут перебить твоих телохранителей, царь, — молвил Оривазг. — А воины Кингеторига тем временем окружат город плотным кольцом, чтобы никто из твоих людей не смог добраться до Пергама.

— Задумано неплохо, — мрачно промолвил Митридат, — если все это не ложь.

Оривазг склонил голову.

— Могу поклясться чем угодно, что это правда, царь.

— Что побудило тебя выдать мне замысел Кингеторига? Ведь он, кажется, доверяет тебе?

— Кингеториг несправедливо обделил меня военной добычей, а у меня пять дочерей и каждой нужно приданое, царь.

— Так ты рассчитываешь на награду, Оривазг?

— А разве твоя жизнь ничего не стоит, царь? Митридат помолчал, затем нехотя сказал:

— Ты получишь награду, Оривазг, но только после того, как я сам уличу Кингеторига в злом умысле.

Призвав на совет своих ближайших друзей, Митридат не столько негодовал на Кингеторига, сколько пытался обвинять в подлости Оривазга.

— Я убежден, Оривазг из корыстных побуждений оболгал Кингеторига, а заодно и Адиаторига. Оба совсем недавно клялись мне в преданности, и мне бы не хотелось бросать им в лицо такое обвинение, не имея более веских доказательств.

— Я понимаю, Митридат, что за спиной двух этих вождей стоит немалая сила, — сказал Тирибаз, — и тебе бы хотелось видеть в их лице своих друзей. Однако наши поражения в Греции поколебали верность твоих союзников, царь. Иначе как объяснить все эти заговоры и подстрекательства к восстанию против понтийского царя? Если уж ионяне и карийцы отважились на такое, то чего ожидать от галатов?

Сисина и Моаферн согласились с Тирибазом.

— Этот народ издавна славится непостоянством, — промолвил Сисина. — Сегодня галат клянется тебе в преданности, а завтра точит на тебя кинжал.

— Галаты столь же храбры, сколь и коварны, — кивнул Моаферн.

— Что же будем делать? — спросил Митридат.

— Сделаем так, чтобы Кингеториг сам выдал себя, — сказал Тирибаз, способный на разные хитрости. — Пусть Оривазг придет к Кингеторигу и скажет, что царь Митридат дарует свободу Квинту Оппию. Пусть он скажет, что скоро этот римлянин встретится с Суллой. И самое главное — Оривазг должен сказать, что Митридат поручил ему сопровождать Оппия до морского побережья и оберегать его в пути.

Если Кингеториг действительно что-то замышляет, он наверняка ухватится за эту возможность передать послание Сулле.

— А если Кингеториг проявит осторожность и не клюнет на эту уловку? — выразил сомнение Моаферн.

— Я скажу Оривазгу, чтобы он подтолкнул Кингеторига на неосторожный шаг, если он желает получить свою награду, — ответил Тирибаз и сердито добавил, заметив недовольную мину Митридата: — С этими галатами иначе нельзя — продажное племя!

Оривазг сделал все, что ему велели. Два дня спустя он пришел в покои Митридата в сопровождении Тирибаза и с таинственным видом извлек из-под плаща пергаментный свиток.

Митридат взял пергамент в руки и, волнуясь, сломал печать.

Письмо было написано по-гречески и предназначалось Сулле. Начиналось послание словами: «Кингеториг, царь толистобогиев, и Адиаториг, царь тектосагов, приветствуют Луция Корнелия Суллу!»