Митридат

— Брось, Сисина, какие церемонии! — махнул рукой Митридат. — Я хоть и называюсь царем, но царствую лишь над своим войском, которое день ото дня становится все меньше. Да и одет я немногим лучше вашего.

Уже в шатре Митридата Моаферн и Сисина поведали своему бывшему воспитаннику о странствиях и приключениях, выпавших на их долю с тех пор, как они покинули Амасию. А также о том, как они сказались у скифинов.

— В одном из набегов мы попали в плен к моссинойкам, — рассказывал Моаферн, потягивая вино из чаши. — Моссинойки сначала хотели нас убить, но потом передумали и продали в рабство к скифинам. Вернее, обменяли на лошадей вместе с несколькими женщинами и детьми из племени халдеев. Скифины — народ дикий и не признает денег. Однако в рабстве мы пробыли недолго. Царь скифинов, прознав, что я смыслю во врачевании, приблизил меня к себе, даровав свободу. И даже поставил вровень со здешней знатью. Сисину скифины и вовсе приняли за своего, когда увидели, как он умеет объезжать лошадей и метко бьет из лука. Его сделали распорядителем царской охоты.

— Значит, вам неплохо живется у скифинов, — улыбнулся Митридат.

— Жаловаться не станем, это верно, — сказал Моаферн и залпом допил вино. — Но все же тянет отсюда прочь… Человек счастлив только среди соплеменников.

— Верования у скифинов примитивные, как и семейные отношения, — вставил Сисина. — У них любой мужчина может сойтись на ночь с любой приглянувшейся ему женщиной. Недоступны лишь царские жены и дочери. Поначалу мне это нравилось, но со временем я понял, что иначе как распутством это не назовешь. Все-таки у персов иной обычай. У нас принято дорожить любимой женщиной. И сколько бы наложниц ни было у знатного человека, он не станет делиться ими даже с родными братьями.

— А велико ли у скифинов войско? — поинтересовался Митридат.

— Всего в племени восемь кочевий, — ответил Моаферн. — В каждом есть свой родовой вождь, который обязан подчиняться племенному вождю или царю, по-нашему. Каждое кочевье может выставить от трех до пяти тысяч всадников, а царское кочевье — и все десять тысяч. Вот и считай, какая сила у скифинов.

— Стало быть, мое войско вышло к царскому кочевью, — сказал Митридат. — Как зовут царя скифинов? И что он за человек?

— Зовут его Маргуш, — ответил Моаферн. — Он хитер и жаден.

— Вдобавок похотлив, как кабан, — заметил Сисина.

— Помимо набегов на соседей Маргуш занят разбором распрей между своими женами, а их у него девять, — продолжил Моаферн. — С недавних пор к распрям жен добавились распри повзрослевших старших сыновей, которые уже занялись дележом верховной власти.

— И здесь то же самое, — вздохнул Митридат. — Сколько у Маргуша сыновей?

— Осталось семеро, — сказал Сисина. — Двоих он убил, подозревая в покушении на свою жизнь.

— Маргуш прочит себе в преемники сына от любимой жены, его зовут Урташ, — вновь заговорил Моаферн. — Однако Уду, сын от самой старшей жены Маргуша, противится этому. И не считаться с ним Маргуш не может: за Уду стоят многие из знатных скифинов. Сам Уду является родовым вождем, в то время как Урташ постоянно находится при отце. Маргуш оберегает любимого сына, зная, что братья ненавидят его, и особенно Уду.

— Уду-воин хоть куда! — восхищенно проговорил Сисина. — Придет срок, и он открыто выступит против отца.

— Значит, Маргуш вряд ли окажет мне поддержку, обремененный своими заботами, — задумчиво произнес Митридат.

— Как знать, — пожал плечами Моаферн. — Может, Маргуш и станет твоим союзником, если ты поможешь ему одолеть Уду.

— Да, — кивнул Сисина, — Уду для Маргуша — главная забота. Неожиданно в шатер вбежал Фрада, предводитель царских телохранителей.

— Царь, повитуха просила передать, что у царицы начались схватки. Там прибежала служанка от нее. Митридат вскочил, затем снова сел.

— Моаферн, дружище, — волнуясь, заговорил он, — умоляю, помоги моей жене, облегчи ей страдания.

Моаферн встал и набросил на плечи плащ.

— Не беспокойся, Митридат, — спокойно промолвил он, — женские роды мне не в диковинку. Куда идти?

— Фрада, проводи его, — кивнул военачальнику Митридат.

В полночь Статира разрешилась от бремени дочерью. Когда Митридат пришел к ней рано утром, она спала, измученная и обессиленная. Повитуха показала Митридату новорожденную. Находившийся тут же Моаферн заметил с улыбкой:

— Пришлось изрядно повозиться с твоей дочуркой, царь. Она никак не хотела покидать чрево матери. Какое имя ты ей дашь?

— Я назову дочь Апамой, — сказал Митридат.

* * *

Царь скифинов принимал своего знатного гостя и его свиту в своем просторном шатре, расположенном в самом центре становища.

Маргуш, по обычаю степняков, сидел на белом мягком войлоке, поджав под себя ноги. Справа от него восседал любимый сын Урташ, слева — седой старик с крючковатым носом.

По сторонам вдоль войлочных стенок шатра также с поджатыми ногами сидели приближенные Маргуша, всего не меньше тридцати человек.

Митридат и его люди после приветственных слов, сказанных Тирибазом, знающим язык скифинов, уселись посреди шатра на отведенные для них места.