Митрополит Филипп

Как уже говорилось, собственными силами иноческая община не смогла собрать необходимые деньги. Набранная сумма была во много раз меньше того, что требовалось. Поиски благочестивых жертвователей, вероятно, затянулись бы на долгие годы, если бы государь Иван IV при окончании работ над Успенской церковью не пожаловал обители колоссальные средства – 1000 рублей. В XVI веке меньшего хватило бы на покупку дюжины деревень… Отправляя богатейшее пожалование соловецкой братии, царь ясно определил его предназначение: «…на каменную церковь Боголепнаго Преображения». И, следовательно, аргументом для строительства Спасо-Преображенского собора было не только обладание достаточными средствами, но и воля самого государя. Получив такие деньги поздно идти на попятный! Желая укрепить и ободрить братию, в год закладки собора из столицы прислали золотой крест с частицами мощей, украшенный жемчугом и драгоценными камнями. От имени царевичей Ивана и Федора Ивановичей на изготовление креста было дано 210 рублей. За работою проследил Федор Дмитриевич Сырков – богатейший новгородский купец и дьяк (высокопоставленный чиновник).[37]

В течение восьми лет на Большом Соловецком острове руками многих людей и волею игумена Филиппа творилось настоящее чудо. Русский север в середине XVI века был небогат значительными каменными церквями. А уж возвести такой храм в условиях Соловков – настоящий подвиг, физический и духовный. Попробовал бы кто-нибудь сейчас, в XXI столетии, повторить его!

Хоромина Спасо-Преображенского собора громадна. Толстые стены, слегка расширяющиеся книзу, создают ощущение необыкновенной мощи. Собор и в наши дни оставляет у богомольцев впечатление очень значительного здания, светлого, просторного и при всей своей величине отнюдь не подавляющего тех, кто любуется им, а, скорее, дарующего звонкое чувство причастности к общему торжеству. Каменное одеяние храма – торжественное, строгое, гармоничное; камень, поднятый руками христиан на землей и водой, поет славу Богу; одного взгляда достаточно, чтобы пожелать присоединиться к его беззвучному пению, чтобы на ум пришли слова символа веры или праздничного песнопения…

Сегодня Соловецкий монастырь – с какой сторонни ни посмотри – кажется избыточной роскошью, под которой прогибается слабое земноводье острова… Словно сливочный торт, поставленный среди буханок ржаного хлеба. Сама природа соловецкая, кажется, расступилась перед мощью монастырских построек и застыла в позе адорации, почтительно склонив голову. Между тем, Спасо-Преображенский собор возвышается над всеми зданиями обители, стягивая их, концентрируя вокруг себя; он-то и есть главное бремя и главная роскошь острова. Странник, перед которым впервые открывается панорама стен монастырских со шпилем колоколенки, с куполами, с белым исполином-собором, застывает и глядит неотрывно, понимая: это невероятно, этого здесь быть не могло! А потом отмирает, осеняя себя крестным знамением: с Божьей помощью все возможно. Знать и тут без нее не обошлось дело.

Современный историк искусства В.В.Скопин называет Спасо-Преображенский собор «…важнейшим сооружением ансамбля, символом политического и духовного авторитета монастыря». Всё так! Всё правда. Но, наверное, слишком сухо это, слишком мало схватывает то ликующее чувство, которым наполняется сердце, когда входишь на монастырский двор, медленно приближаешься к собору соловецкому, поднимаешься по ступеням на второй этаж и входишь горнее помещение – туда, где священник служит Господу, и с ним содействуют сотни прихожан. Когда-то, четыреста лет назад, составитель Жития Филиппова сказал просто, точно, прозрачно: «Совершися храм вельми чуден и превелик».