Мицелий

– Что ты делаешь? – спросила Даша, едва разлепляя заспанные веки.

Он, кажется, не услышал. Она повторила:

– Что ты делаешь? – и подошла к нему чуть ближе.

Мерзли ноги.

– А? – наконец, он услышал, обернулся на нее. На секунду замер: анализировал. И ответил, – Как что? Смотрю на закипающую воду.

– Но зачем?

– Мне хорошо думается, когда я смотрю на закипающую воду, – невозмутимо пояснил он.

Протянул к ней руку, потрепал по голове, провел по щеке тыльной стороной ладони. Чуть задержал.

– Ты как, есть хочешь?

– Хочу. А можно?

Он улыбнулся, отнял руку от щеки:

– Можно. Яйца будешь?

Даша кивнула.

– А может, лучше я приготовлю? Я все-таки, это… женщина.

Сережа пожал плечами:

– Обязательно! Но потом. Помнишь же, что члены культа могут принимать пищу только от других членов? А ты пока к культу не относишься, так что давай лучше я… ты садись. Ноги мерзнут?

– Мерзнут, – сказала Даша, потерла ступню о лодыжку, стряхивая пыль и мелкий мусор.

Тогда он задумчиво хмыкнул, открыл один из верхних шкафов кухонного гарнитура, тот, где была проволочная сетка для сушки тарелок. Но тарелок там не было, а были аккуратно выстроенные в ряд шерстяные носки с вышитыми верблюдами.

«Надо будет устроить здесь, эту, перестановку, раз уж съедемся,» – подумала Даша, но вслух ничего не сказала.

Сережа протянул ей одну из пар носков.

– Правда, они моего размера, но больше не меньше. Они чистые, я их даже не надевал ни разу: я не мерзну, а мама… ну, она мама, – философски закончил он.

«Какой, все-таки, мужчина… удивительный,» – решила Даша и молниеносно надела носки. Они кололись, предполагаемые пятки буграми торчали значительно выше, собственно, пяток, но носки были теплыми. Действительно теплыми. Даша села за обеденный стол, подтянула к себе ноги, и, укутав их одеялом, и стала наблюдать, как Сережа готовил: достал сковороду, один из лотков яиц, налил в сковороду масло и стал методично разбивать скорлупу: одно яйцо – два яйца – три яйца…

В очередной раз вскипела вода, но на этот раз Сергей Гавриилыч не стал ее выливать.

– Все-таки хорошо, что сегодня суббота! Никуда не надо… – сказала Даша.

– Ага.

В расход пошло восьмое яйцо. Сережа немного помедлил, внимательно посмотрел на Дашу. Разбил девятое. Еще раз посмотрел. Разбил десятое и убрал оставшиеся яйца в холодильник.

– А о чем ты думал сегодня?

– О разном.

Белки яиц, шкворча, медленно мутнели. Сережа взял лопатку и принялся разделять яйца на единица-квадраты.

– Знаешь, а мне очень понравилось вчера… ты очень хороший, – она хотела добавить «любовник», но не решилась. Как-то грубо это звучало, пошло.

А еще она хотела добавить «совсем как Пельменный Человек!» – но и на это не решилась. По крайней мере, пока.

Он кивнул, сказал:

– Ты тоже. Не было больно?

– Только чуть-чуть. Ты, как сказать… ну, ты немного большой. Но это неплохо, – она еле договорила, покраснела.

Хотя глупо, конечно, краснеть.

Пахло жаренными яйцами. Довольно вкусно пахло, стоит признать.

Сережа пожал плечами:

– Не намного больше среднего.

– Понятно.

– Чай будешь?

– Буду. А какой есть?..

– Трава какая-то, – неопределенно ответил Сережа. – У меня был заварочный чайник. Ну, кажется, яйца все. Тарелок у меня нет, так что будем есть со сковороды. Если хочешь, можешь потом купить.

– Что купить?

– Тарелки.

Он поставил перед Дашей разделочную доску из толстого дерева, сверху нее – сковородку, достал пару вилок, пакет какой-то, в самом деле, сушеной травы, округлый чайник из стекла, пару кружек…

Заваренный чай пах неописуемо знакомо, по-родному. Кажется, банным веником.

И, наконец:

– Приятного аппетита, – сказал Сережа и подцепил вилкой один из квадратов безупречно-белого, с жидким желтком яйца.

– Приятного, – поддержала его Даша и последовала его примеру.

Яйца были совершенно несоленые, пресно-резиновые. Даша решила, что в некотором будущем готовить будет все-таки исключительно она: по крайней мере яичницу… И все-таки чай был хорош, а пища жевалась и насыщала.

– Кстати… Сережа.

– Что?

– Могу я тебя кое о чем спросить?

Он дожевал, проглотил:

– Спрашивай, не стесняйся, – и подцепил очередное яйцо.

Даша сжала руками кружку, грея ладони, настраиваясь на…

– Это немного странный вопрос, сразу скажу, но я все равно его задам. В общем, ты последние дни все будто бы самому себе говорил «значит, пельмени» и… с чем это связано? Просто, ну… мне очень и очень неловко об этом говорить, но совсем недавно у меня был сон или, может, галлюцинация о… о Пельменном Человеке. Мне кажется почти невероятным, что это просто совпадение, но и связать я это никак не могу, вот.

Вилка замерла в руках Сережи. Он медленно, аккуратно вернул яйцо на сковороду.

– Что это была за галлюцинация? – только и спросил он.

– То есть?

– Что сказал тебе Пельменный Человек? Или, может… вы делали что-то вместе?

Даша едва подавила желание сползти под стол от стыда: нет, она сильна, она сильна духом!..

– Это очень смущает, – сказала она тихо, опустив голову.

Она видела только чай. Едва окрашенную воду с легким паром над ней. Но поверх ее ладони легла его рука, она отчетливо, как никогда отчетливо слышала его голос:

– Говори.