МИТТ

Иванов, сначала посмотрел на зашевелившихся, на полу, боевиков, потом, на своих бывших главарей, и снова оглянулся на майора — здорово, сильны, вы, товарищ майор — вот мне бы так…

Сашка, только плечами пожал на это, слизнув ниточку солёной крови, потянувшейся из уголка губ.

Когда уже покинули комнатку и спускались по замусоренным ступеням к выходу из здания, сзади раздались зычные команды полковника военной полиции — Иванов приступай, капитан своих на периметр, остальным приготовиться и ждать…

В десантном боте, в ложементе, Сашка впервые за это время, время, проведённое в плену, расслабился. Вновь включив болевые рецепторы. Вернулась боль в груди. Он поморщился и заменил медкапсулу комбинезона. И тут же почувствовал, как пара игл, мгновенно впились в его плечо. И снова стало легче. К нему, хватаясь за поручни, пробрался штатный медик. И не спрашивая разрешения, расстегнул молнию лёгкого комбинезона на груди и задрал кверху ещё и нательный.

— Ого — присвистнул он — да, у тебя парень, почти все рёбра сломаны… Ну, Митт, ты даёшь, да ещё сам ходишь. Лежи, не дёргайся и перевёл в горизонтальное положение ложемент, сам пристегнул все ремни. И покончив с этим, прижал к своей щеке руку, просунув её в шлем, мужики, прибавьте, у нас тяжёлый.

Бот дёрнулся и зашипел громче. А Сашка и сам не заметил, как провалился в тяжёлое забытьё.

Пролежал он в медицинском центре, две недели. Первые несколько дней, вообще в реанимационном блоке, под колпаком реаниматора.

Его лечащим врачом, сама себя назначила Марина Ивановна Новикова. И посетителей к нему пускали, только, с её письменного разрешения. Конечно, это не касалось, только, Насти и мамы, но остальным было строго запрещено. Даже Валере и Вере.

Открыл он глаза лишь через десять дней. На стуле, рядом с его кроватью, сидела побледневшая и осунувшаяся мама и тихонько гладила его руку.

— Мама — прошептал он.

— Саша — вскочила она, так что стул отлетел, к соседней койке, загрохотав так, что можно было поднять всех больных в палате. Но он тут был один.

На этот грохот, в палате появились, сразу три, разного возраста, медсестры.

Одна начала подключать к его вискам какие-то датчики, другая поднесла к пересохшим губам поилку с чем-то, не очень вкусно пахнущим, третья убежала за дежурным врачом.

Врач появился через минуту. Прошёл, осмотрел, опоясывающий Сашкину грудь корсет, зачем-то потрогал лоб, заглянул в глаза, приподняв веко и удовлетворённо крякнул.

— Почти здоров. Сара Львовна, я уже сообщил Марине. Она скоро придёт. А вам, я думаю, лучше уйти. Она злая как фурия, мне кажется, она устроит разнос, этому молодому человеку. Лучше вам не слушать. Я так, точно, удаляюсь. Знаю нашего доктора.

— Да, вы правы, пойду и я… Уже десять дней, у нас никто не спит. И дома говорят, только, шёпотом. Даже дети притихли.

И они вместе прошли к дверям. Доктор, как джентльмен, распахнул, с поклоном, перед ней двери.

Сашка же, напившись из поилки, постарался сделать вид, что спит.

Но грозный свистяще шипящий взрык и последующая оплеуха, не позволили ему притворяться. Он снова открыл глаза и увидел перед собой яркие зелёные глаза, разъярённой ведьмы.

Вторая оплеуха снесла с его висков датчики и вынесла из палаты медсестёр. Третью остановила Настя.

— Давай теперь я, всё-таки это мой муж.

И третья оплеуха посетила его уже припухшую щёку. А потом полились рекой слёзы.

Сашка лежал и молчал. Понимал, виноват, и лучше сейчас ничего не говорить.

Вздыхал где-то в эфире отец. Хихикнули парни. Я бы ещё добавила — послышался тихий шёпот Веры. Засранец — прокомментировала Лена. Хватит девочки, голову встряхнёте — попросила еле слышно мама.

— Арти — позвал Сашка.

— Прости, брат, но Настя запретила мне разговаривать с тобой.

— Понятно… Тогда, как всё уляжется, ты мне скажи. Я так понимаю, сейчас никто разговаривать со мной не будет…

— Правильно понимаешь. Девчонки так решили и парням запретили. И я не буду, а вот картинку новостей с визора отправлю, на это запрета не было.

И снова где-то в эфире расхохотался отец, в голос рассмеялись друзья и, только, девчонки негодующе фыркнули.

Но сначала, у Сашки перед глазами, появилось его медицинское заключение. Ряды цифр и скупые строчки рукописного текста, начертанные рукой рыжей бестии.

— Ни хрена себе — подумал Сашка — кроме рёбер, внутреннее кровотечение, обширное повреждение лёгких рёберными сколами, селезёнка, печень… Да, блин с такими повреждениями и не живут. Как ещё Маринка вытянула меня?

Сашка перевёл взгляд на залитое слезами лицо Бесёнка.

— Марин, прости меня… И спасибо тебе… Ребята — прошептал он в эфир — я виноват, простите меня… Насть, я обещаю, такого больше не повторится.

Настя вздёрнула носик и, не глядя на мужа, демонстративно покинула палату, размазывая по щекам влагу.

— Самоуверенный болван — бросила она, чуть слышно.

Следом за ней, дёрнув плечиком, вышла и Марина.