Мю Цефея. Делу время / Потехе час

Их дом выходил окнами во двор, где когда-то был бункер сдавшегося в войну немецкого генерала. Сейчас между обоими входами в бункер была натянута бельевая прищепка, с которой свешивались детские футболки, носки, простыни и наволочки. Солнце просвечивало их насквозь и раскладывало тени по кустам роз и стволам подросших тополей. Странно было только, что белье давно высохло, а хозяева не торопились его забирать — но стоило Ксюше об этом задуматься, из окна дома ее окликнули. Это была мама. Ксюша радостно бросилась к подъезду, едва не роняя на пути тяжелые пакеты с едой, а Миша шел позади, спрятав руки в карманы.

В прихожей — запах лака, мебели из кедра, куриного бульона. Затем объятья, запах жимолости, поцелуй в уголок губ — Ксюше этого не хватало, очень не хватало. Их всех. И видя, как морщинки прорезают мамино лицо, а отец почти поседел, Ксюша еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Иногда она все же жалела, что уехала в столицу и не может видеть родных чаще.

За столом много разговаривали и шутили, но, кроме Ксюши, никто не притрагивался к еде. Оказывается, они уже успели поужинать. Мама стояла в углу и курила «Бриз». Выглядела как актриса с плакатов золотых времен Голливуда. Отец хотел поднять бокал за встречу, но бокал вылетел из его рук и разбился. Вино пролилось на скатерть. Ксюша бросилась убирать, по дороге смеясь, что папочка стал таким неуклюжим, словно бот. Все улыбались.

Миша предложил Ксюше прогуляться где-нибудь вечером, но она отказалась: устала с дороги, и клонило в сон. Еще она думала, что встреча с Мишей пройдет легко и обойдется без воспоминаний, но, когда он ее обнимал, от него так крепко пахло его, Мишиным, потом, что внизу живота Ксюша почувствовала легкую слабость. Договорились встретиться на следующий день.

Ксюша засыпала в комнате, которая когда-то была ее детской. Закрыла уши наушниками, из которых мурлыкал Боуи. Засыпать мешал только шум из окна, которое выходило на шоссе. Ксюша подошла закрыть шторы и увидела, как колонна самосвалов уходит за город, сверкая дорожными огнями. Она вспомнила, как днем край брезента на одном из этих самосвалов загнуло ветром, и она увидела… Но она не помнила, что увидела. И отмахнулась от всяких воспоминаний.

Она вернулась в постель. По горизонту ползла кровавая нить заката.

***

Технология, как и живой вид, должна эволюционировать.

Так, по крайней мере, убеждал его Еремеев. Технология развивается, а этика следует за технологией.

Личность получает огромные возможности для управления своим временем: боты делают все за тебя, пока ты сосредотачиваешься на самом важном. Больше никакого рассеянного внимания, никаких сорванных дедлайнов: боты дополняют тебя, пока ты составляешь комфортное для себя расписание.

Они мечтали об этом. О мире, где в самых тяжелых интеллектуальных обязанностях людей заменяли бы боты. А люди сосредоточились бы на поиске креативных решений. На разработке новых технологий.

На будущем.

Но еще на этапе разработки возникла проблема. Ведь есть ты, а есть другой человек, с которым ты находишься на расстоянии. И у него тоже есть боты. Конечно, вы можете встретиться: твоя электронная копия с его электронной копией, или одна копия встречает другую. Но такие встречи все равно оставляют ощущение чего-то искусственного. Это и есть зона контроля. Термин придумал Еремеев: он играл с копией Фазанова в варгейм, чтобы протестировать возможности бота, и, когда вокруг копии советского солдата красным цветом загорелись клетки, Еремеева внезапно осенило.

— Это же зона контроля, так?

— Ну да, — нахмурился электронный Фазанов.

— Солдат осознает, что контролирует пространство вокруг него, — продолжал Еремеев. — Как человек осознает, что перед ним бот!

— Мне сообщить об этом Фазанову? — поинтересовался бот.

— Да!

Ты осознаешь, что объект перед тобой нереален, пока не услышишь его, не дотронешься, не попробуешь на вкус, не почуешь запах.

— Чтобы бот казался по-настоящему реальным, нужно, чтобы человек его лизнул — и подумал, что перед ним настоящий человек, — скабрезно хихикал Еремеев.

Несколько лет спустя — это было летом — Еремеев прислал Фазанову бота. Ему хотелось проверить, что будет, если нарушить зону контроля. Вначале было непонятно, как этого достичь, но затем пришли к элегантному решению: если один пользователь бот-браслета хотя бы раз встречал другого, данные обоих браслетов автоматически синхронизируются, сигнал считывается нанороботами в мозгу человека, и боты возникают сами по себе. Они могут существовать даже без личности-носителя, и таким образом бот останется живым памятником своему оригиналу. А если добыть образцы ДНК пользователей новых ботов, то можно дополнить данные программы цепочками кода, которые позволяют автоматически придавать боту свойственный его оригиналу запах и даже такие интимные вещи, как вкус кожи и вкус крови. А то, что программа не сможет воспроизвести, человек «достроит» сам. Воображение — страшное оружие, которое слишком часто оборачивается против нас самих.

Когда Фазанов осознал всю простоту плана, он замер на пороге лаборатории.