Мю Цефея. Дикий домашний зверь № 5 (6) — 2019

Тем временем битва близилась к концу. Должно быть, Блэк хорошо знал жизненные точки противника, потому что в какой-то момент рев тумкута сменился хрипом. Гигантский клубок уже еле ворочался. Наконец он замер, а потом распался.

Блэк встряхнулся, несколько раз прогнул спину (при этом в его черной шерсти вспыхивали искры), затем обошел кругом неподвижную серую тушу. Видно, хотел убедиться, что его враг уже никогда не встанет.

Забыв про папин запрет, Димка выскочил наружу, слетел с крыльца и успел застать невероятное.

Блэк задрал голову, пророкотал победное «мррау» и на какое-то время, словно позируя, застыл в горделивой позе. Потом раздался негромкий, совсем не страшный хлопок, и на месте, где только что красовался пантеропес, вспухло большое клубящееся облако. Но не черное, а празднично-яркое, словно состоящее из мириад живых разноцветных капелек. Примерно минуту капельки сновали в воздухе наперегонки — и вдруг, как по команде, радужным дождем пролились в траву. Еще несколько секунд из нее слышался странный шорох. Затем все стихло.

Димка, нахохлившись, сидел перед тарелкой и бесцельно вертел в пальцах вилку.

— Да съешь ты что-нибудь! — не выдержал папа. — Сколько можно киснуть?

— Не хочется, — буркнул Димка, отодвигая еду. — Пап, ну как же так… с Блэком? Ты что-нибудь понимаешь?

— Пока только догадываюсь. — Папа взял нетронутую тарелку, вздохнул и отправил ее содержимое в утилизатор. — Блэк появился внезапно, не пересекая периметр. Так?

— Ну…

— Словно из-под земли?

— М-м-м… — неопределенно промычал Димка.

— А что у нас под землей?

— Ничего. Разве что этот… Проволочный Монстр.

— Вот! — Папа важно поднял указательный палец. — Представь себе гриб. В земле у него грибница, из которой в нужное время вырастает плодовое тело с ножкой и шляпкой. Теперь предположим, что Проволочный Монстр — тоже грибница, только очень большая. Залетела на хутор одна спора, проросла — и пошло-поехало…

— Пап, ты же про Блэка хотел?

— Погоди, дойдет и до Блэка. Допустим, Монстру понравилось у нас, как нигде больше. Землю постоянно обрабатывают, поливают, удобряют. А может, мы и сами на него влияем. К примеру, подумаем о чем-нибудь, а ему это как подкормка.

Димка вытаращил глаза:

— Правда?..

— Не знаю. Но думаю, он усвоил: с людьми ему хорошо, без людей — плохо. Тут появляется тумкут, и Монстр понимает: не сегодня завтра людям конец.

— Как понимает? Он что, разумный?

— Не обязательно. Животные охотятся, спасаются от хищников, обучаются всяким штукам, не имея разума. Главное — Монстр увидел угрозу своей безбедной жизни. И так же, как грибница создает плодовое тело, он создал Блэка, чтобы эту угрозу устранить. А когда Блэк стал не нужен… — Папа осекся.

— Блэк нужен! — звенящим от обиды голосом выкрикнул Димка. — Очень нужен!

Он вскочил и, чувствуя, как вновь нестерпимо щиплет глаза, бросился в свою комнату.

Ему опять не спалось. Несколько раз он вставал и вглядывался в окно, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. Но чудо не желало повторяться.

— Все равно не поверю, — упрямо прошептал Димка. И потянулся за одеждой.

Пару минут спустя он стоял на том самом месте, где впервые повстречал Блэка. Над головой матово светилась большая белая луна, справа от нее скромно пристроилась малая голубоватая. В вышине звенели ночные веерокрылы. В отличие от дневных, они кричали не «дзумм», а «зирри-зинь».

— Блэк, — сказал Димка, — я знаю, что ты меня слышишь. — У него дрогнул голос, и, перед тем как продолжить, пришлось сделать паузу. — Возвращайся, тебе будет хорошо. Я обещаю.

Он закрыл глаза, вытянул перед собой руку и стал ждать, когда ее обдаст горячее дыхание Блэка.

Мясо (Роман Арилин)

Натужно загудели носовые двигатели, и дирижабль начал резко снижаться, одновременно разворачиваясь с креном влево. Яркая синева в обзорном иллюминаторе сменилась на вязкую муть облаков. По узкому проходу между креслами покатилась пустая банка, оставляя след из тягучих капель. К запаху немытых тел и тревоги добавился химический душок алководорослей.

Корнеев вытянул затекшие за три часа полета ноги и уперся во что-то упругое и живое под сиденьем впереди себя. Раздалось угрожающее шипение и приглушенная ругань на смеси корейского, японского и русского. Может быть, в сумке была последняя живая змея из Японии?

Облака закончились, и внизу, по правому борту, показалось побережье Таймыра. Аккуратные зеленые квадраты перерезали узкие ленты дорог с черными точками машин. Бесконечные поля суперпшеницы, фасоли и гибридной сои раскинулись в лоскутное одеяло, исчезающее в мутной полосе у самого горизонта.

Сидящий рядом седой мужчина, по виду японец, заулыбался и радостно ткнул рукой в иллюминатор:

— Ke tsu… Я там работа!

Корнеев равнодушно кивнул, не желая продолжать разговор. От перепада давления и резкого снижения заложило уши и немного мутило. Дирижабль взял еще левее, и внизу заиграла солнечными бликами стальная синева Карского моря. Сквозь утренний туман угадывалась ощетинившаяся антеннами, башнями управления и оранжевыми стыковочными мачтами черная громада плавучего хаба «Надежда-28».

***