Мюнхен — 1972. Кровавая Олимпиада

Поколение рожденных после войны было травмировано Освенцимом, настояло на дебатах о фашизме и потребовало от отцов чего-то большего, чем приватные разговоры в свое оправдание. Упоение дискуссиями охватило сыновей, желание противоречить привело к бунту против отцов. Обычные оправдания не принимались. Самая употребительная отговорка насчет того, что они ничего не знали, не вызывала доверия.

Одновременно это был протест и против подавления сексуальных свобод, против всего тяжеловесного и косного, против всего формального и архаичного. Брак признавался формой капиталистической собственности и отвергался: один человек не может принадлежать другому! Молодые отрекались от мира взрослых. Это проявилось и в одежде. Именно тогда девушки стали носить вместо юбок установленной длины брюки и джинсы.

Рассерженные молодые люди собирались в Западном Берлине. Правящий бургомистр Вилли Брандт заботился о том, чтобы студенты, творческая молодежь чувствовала себя в городе комфортно. В Западном Берлине молодые мужчины освобождались от призыва в бундесвер.

По этой причине сюда приехал Андреас Баадер, чей отец, солдат вермахта, попал в плен в 1945 году. Домой он не вернулся, видимо, умер в лагере для военнопленных. Его сын, артистичный, одаренный молодой человек, вырос законченным эгоистом с манией величия. Он не желал подчиняться никаким правилам. Ездил на мотоцикле и машине без водительских прав. В немецком обществе это немедленно привело его к конфликту с законом. В ответ он объявил войну государственной машине.

Андреас Баадер пользовался большим успехом у молодых девушек, которые настолько увлекались, что следовали за ним во всем. В него влюбилась Гудрун Энслин, дочь пастора. Она окончила курсы преподавателей начальной школы, училась в педагогическом институте и писала диссертацию.

2 июня 1967 года в Западном Берлине проходила студенческая демонстрация против визита иранского шаха Реза Пехлеви. Европейские либералы обвиняли шаха в угнетении собственного народа. Демонстрантов жестоко разгоняли полицейские. Один из стражей порядка, Карл Хайнц Куррас, смертельно ранил студента Бенно Онезорга. Это вызвало массовое возмущение.

В тот день вечером именно Гудрун Энслин произнесла несколько фраз, ставших историческими:

— С поколением, которое устроило Освенцим, нельзя вести дискуссию. Эти свиньи нас всех прикончат. У них есть оружие, у нас нет. Мы тоже должны вооружиться.

В то время так думали многие молодые люди. Претворить эту мысль в действие означало заняться терроризмом.

«То, во что нас втянули, дерьмо, — писал Бернвард Веспер, жених Гудрун Энслин, — и нам надо сначала вернуться к тотальной безответственности, чтобы мы вообще могли спастись. Сейчас речь идет о том, чтобы добиться свободы своего Я».

Энслин и трое юношей — Андреас Баадер, Торвальд Проль и Хорст Зёнляён — совершили первый теракт, который сегодня кажется совершенно невинным. В знак протеста против убийства студента Бенно Онезорга и войны во Вьетнаме в ночь на 3 апреля 1968 года они подожгли во Франкфурте-на-Майне два универмага. Перед закрытием магазинов они оставили зажигательные бомбы.

Всех арестовали. Среди бумаг Торвальда Проля нашли его записки:

«Мы будем поджигать универмаги, пока вы не прекратите покупать. Стремление потреблять терроризирует вас. Мы терроризируем товары».

На суде они не отрицали содеянного. Напротив, гордились собой, и в зале собирались их восторженные поклонники. Фриц Тойфель, один из основателей «секс-коммуны № 1», заявил:

— Лучше поджечь универмаг, чем владеть им.

Журналистка Ульрике Майнхоф, мать двоих детей, в прошлом убежденная коммунистка, развелась с мужем и вела борьбу со своим буржуазным бытом. Майнхоф поддержала молодых людей со страниц журнала «Конкрет»:

«Прогрессивный момент в поджоге универмага состоит не в уничтожении товаров, а в самом факте нарушения закона».

Первоначально молодые немецкие радикалы не собирались никого убивать. Криминальные акты должны были служить лишь провокацией, резким звонком будильника, выводящего из состояния летаргии погрязшее в потреблении общество. Для «расширения сознания» они употребляли не только спиртное, но и наркотики.

Молодые люди быстро перешли ту грань, за которой превратились в опасных уголовных преступников. Баадер первым небрежно бросил, что несколько смертей «пошло бы на пользу нашему делу».

Они ушли в подполье и создали небольшую организацию под названием «Фракция Красной армии», имея в виду, что в будущем единая Красная армия победит во всем мире.

Чаше их называли «группой Баадера — Майнхоф» — по имени недоучившегося студента Андреаса Баадера и журналистки Ульрике Майнхоф. Хотя в реальности более важную роль сыграла Гудрун Энслин, поразительная аморальность сделала ее мотором подполья.

Западногерманская полиция не знала, как справиться с террористами, собственными и иностранными, не имела опыта борьбы против ультралевого молодежного экстремизма.