Мюнхгаузен, История в арабесках

- Действительно, - ответил охотник, - у вас чувствуешь себя, точно попал в мир Тристрама Шенди [62]. Впрочем, как ни странны чудачества славного капитана, но я должен сказать, что они не кажутся мне такими глупыми. Многие немцы, долгое время не знавшие, кто они собственно такие, немцы или французы, сохранили бы таким путем свою индивидуальность в более чистом и непосредственном виде. Но какую шутку сыграло с ними подсознательное чувство! Для отечественной комнаты он выбрал лучше расположенное помещение с приятным видом на зелень, в то время как французская комната выходит на голую, пустынную улицу.

- В одном отношении, - сказал пастор, - капитан достоин всякого уважения, а именно в том, что, хотя фантазия его прикована по целым дням и неделям к иноземным воспоминаниям, в нем никогда не зарождается желание вернуть это время всеобщего бедствия. Для нашего ученого общества он в высшей степени полезен, так как у него имеется настоящая сокровищница в виде рукописи мемуаров одного умершего друга-офицера, с которым он был связан искренней приязнью.

Из этих мемуаров узнаешь будни войны, то, чего не содержат настоящие исторические книги, а также описания битв и военные сообщения, и так как эти безыскусственные заметки написаны человеком с яркими чувствами и безошибочной наблюдательностью, то у меня в отдельных местах бывало ощущение, что передо мной развертывается новая Илиада и Одиссея. По крайней мере, несмотря на пассивную субординацию и механизацию войны в наше время, индивидуумы действуют там наподобие гомеровских героев. Отрывки из этих воспоминаний капитан иногда читает в нашем обществе.

Охотник спросил пастора про ученое общество, о существовании которого в этом городе он не подозревал; тот, продолжая водить его по улицам, рассказал ему с улыбкой про его своеобразную организацию и устав, а также о наиболее деятельных членах, среди которых был один поэт, один коллекционер и один профессиональный путешественник. Он сообщил ему, что послал за ним коляску еще с утра, для того чтобы он мог присутствовать на заседании, назначенном на вечер, где он, быть может, проведет несколько занимательных часов.

За этим разговором они дошли до просторной лужайки, которая находилась еще по сю сторону городских стен. На ней возвышалась церковь, такая же зеленая, как и лужайка. Охотник не мог оторвать от нее глаз. С одной стороны, самый цвет песчаника был весьма своеобразен, а с другой - природа начудила над пористым и податливым материалом и при помощи дождя и сырости придала колоннам, богатой резьбе, краям и углам совершенно новые конфигурации, так что, по крайней мере в отдельных местах, здание выглядело, точно оно создано ею самой, а не человеческими руками.

- Какие странные символы порой создаются вокруг нас! - воскликнул охотник. - Вот стоит церковь, где, во всяком случае, хотя бы в орнаментике нельзя отличить, что хотел архитектор, а что добавили время и погода. А вот вчера мне подле лесного цветка явилась прекрасная девушка.

Пастор расспросил его, и охотник рассказал ему со сверкающими глазами и волнением в голосе про свое лесное приключение.

- Судя по вашему описанию, вы встретили белокурую Лизбет, - сказал пастор. - Это милое дитя бродит теперь по округе, чтобы достать денег для своего старого приемного отца, у которого не все дома; она была и у меня несколько дней тому назад, но не хотела остаться. Если это была Лизбет, то природа вам действительно показала символ, так как эта девушка расцвела из плесени и трухи, как ваш чудесный цветок из старого пня. Ангел-хранитель оберегает ее. Это милейшая из Золушек, и я от души желаю ей принца, который бы влюбился в ее крохотный башмачок.

На обратном пути им предстояло посетить коллекционера и путешественника, но ни того, ни другого не оказалось дома. Зато у пасторши собралось несколько приятельниц, как бы случайно, но на самом деле чтобы посмотреть на молодого красивого гостя. Его живой, сердечный характер быстро создал наивную близость между ним и всеми женщинами, среди которых не было ни одной некрасивой; ему даже не повредило то, что они изредка посмеивались над его шипящим произношением.

За столом он похвастался своей скрытностью. Когда все встали, хозяйка быстро отвела его в сторону и шепнула ему:

- Не говорите им обеим, - она указала на двух приятельниц, оставшихся к обеду, - про сегодняшний вечер: им готовится сюрприз.

- Вы имеете в виду ученое заседание?

- Да, - лукаво ответила пасторша, - и умолчите по крайней мере о месте собрания, если вы все-таки проболтаетесь; да, кстати, где оно будет?

Он, ничего не подозревая, назвал ей место, которое случайно узнал от пастора.

- Да, да, верно! - воскликнула она и поспешила к своим приятельницам, после чего все три, смеясь и перешептываясь, покинули комнату.

ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА Письмо и ответ

Окружной начальник Эрнст охотнику