Мюрид революции

— Если так, то считай всех наших аульчан, способных носить винтовку, своими бойцами! — заявил довольный Дарта и пожал руку Шерипову.

По возвращении в Шатой Шерипова и Гикало ждала приятная неожиданность. Там застали они Газиева, с которым не виделись с тех пор, как покинули город. Он приехал из Гойт в сопровождении своего верного товарища, Хамида, ставшего ему еще ближе после смерти Петимат. Решид привез важные вести, но друзья так давно не виделись и так много пришлось молодому человеку пережить за это время страшного и трагического, что его прежде всего засыпали вопросами. Ему пришлось рассказать и о тюрьме, и о предательской провокации, о смерти Лозанова, наконец о страшных картинах избиения безоружных заключенных, свидетелем которых он оказался. Горец поведал им, как, избежав смерти, скрывался в подполье и лишь неделю спустя выбрался из города и бежал в Гойты.

Молодые командиры и старый Элса слушали его, сжимая кулаки и время от времени прерывая гневными возгласами. Только когда самое главное было рассказано, разговор стал более спокойным.

— Генерал Ляхов с Алиевым собрали в Грозном «представителей» чеченского народа и провели съезд, — сказал Решид.

— А много было делегатов на съезде? — поинтересовался Шерипов.

— Вы же знаете, что в Чечне более трехсот сел, а на съезде присутствовали представители лишь семи или, кажется, восьми. И, представьте себе, они не постыдились назвать решение такого съезда волей чеченского народа! — с возмущением сказал Газиев.

— А что слышно от наших товарищей из города? — спросил Гикало.

— Нашим товарищам сейчас там очень трудно, — ответил Решид. — Остались Дмитрий Халов, Чертков. Это из старых большевистских кадров. Есть, конечно, люди менее опытные. Но в основном партийная организация разгромлена. Рассказывают, что белые так лютуют, что хватают каждого встречного.

— Это очень печально, — задумчиво произнес Асланбек. — Во время будущих боев нам нужна будет активная помощь городского подполья. Кроме того, нам очень важно знать, что делают и собираются предпринять против нас деникинцы.

— А что, если мне пробраться в город? — спросил вдруг Николай Федорович.

— Нет, нет, тебя там каждый встречный знает! В город пойду я, — сказал Шерипов.

— Вот уж нашелся, кого не знают! — усмехнулся Гикало. — Ты у них уже давно примечен. Нет, ты не пойдешь в город…

— Подождите, Николай Федорович, — перебил его Решид. — У меня от волнения вылетело из головы самое главное, убил время на проклятого генерала. Получено письмо от Серго. — Газиев достал из внутреннего кармана черкески пакет и передал его Гикало.

— «Товарищам Н. Гикало или А. Шерипову», — прочитал тот надпись на пакете. — Что же ты сразу не сказал? — Николай уставился на Решида.

— Забыл, увидев вас.

Николай Федорович бережно распечатал конверт, вынул письмо и начал читать вслух:

— «Мы находимся сейчас в Фуртог-ауле. Несмотря на то, что революция переживает самые тяжелые дни, мои боевые друзья работают здесь вдохновенно и полны решимости, — писал Серго. — Хотя контрреволюция в предсмертных судорогах и имеет временный успех, но мрачные дни пройдут. Мы не должны впадать в отчаяние. Мировая история знает подобные примеры. Сегодня торжествует враг, но завтра мы будем праздновать победу, нас не сломят временные неудачи».

Серго писал и о задачах:

«Что мы должны делать сейчас? Учитывая свои прежние ошибки, объединить все прогрессивные силы. Большинство ингушей поднялись с оружием в руках и готовы бороться до последнего. В Осетии тоже идет активное объединение наших сил. Я прошу вас уделить особое внимание событиям в Грозном. Два дня назад Ленин передавал привет всем нашим товарищам. Он просил сказать, что в Москве ни на минуту не забывают нас. Красная Армия, с боем форсировав Дон, спешит к нам на помощь. Из Астрахани готовится ударить на врага Одиннадцатая армия», — продолжал читать Гикало письмо чрезвычайного комиссара.

В комнате стояла мертвая тишина. Слышался только рокот реки за окном.

— «Будьте бдительны по отношению к Узун-Хаджи и его сообщникам, которые обосновались в Ведено, — советовал Серго. — Старайтесь избегать столкновений с ними, но ни на минуту не доверяйтесь им…»

Терские революционеры, отрезанные от страны, Москвы и ЦК партии, зажатые белогвардейцами в тиски, мужественно переносили все тяжести и невзгоды. Вести о событиях в стране доходили сюда не часто. Поэтому письмо Серго здесь, в горах Чечни, было особенно дорого.

Тишину нарушил Асланбек:

— Серго правильно предупреждает нас насчет Веденских авантюристов. Хотя мы и сами знаем им цену. А вот о том, чтобы обеспечить их нейтралитет, если не помощь, надо позаботиться. И насчет Одиннадцатой армии тоже. Ах, если бы там, в Астрахани, знали, в каком положении мы находимся и как нужна нам их помощь!..

— Да, связи с Одиннадцатой армией у нас, к сожалению, нет, — задумчиво произнес Гикало, — послать бы в Астрахань кого-нибудь… Но это должен быть верный, смелый и очень ловкий человек. Ведь идти придется далеко, и все по территории, занятой врагом.

— Пошлите Хамида. Я за него ручаюсь, — предложил вдруг Решид.