Миз гардемарин Харрингтон

Когда прозвучал сигнал, коммандер Лэйсон оторвался от дисплея и нажал кнопку допуска. В открывшийся проем шагнул лейтенант Сантино.

— Вы хотели меня видеть, сэр? — спросил лейтенант.

Лэйсон кивнул, но не произнес ни слова, а только смотрел на помощника тактика прохладным, задумчивым взглядом. Лицо коммандера было лишено всякого выражения, но Сантино чуть дрогнул под этим бесстрастным взором. Он еще не заерзал, но дело явно шло к этому , а молчание все продолжалось. В конце концов, по прошествии не меньше трех полных минут, Сантино не выдержал и прочистил горло.

— Э... разрешите спросить, почему вы хотели видеть меня, сэр?

— Разрешаю.

Лэйсон откинулся в кресле и сложил руки на животе. Он посидел так несколько секунд, не отрывая взгляда от лица Сантино, еще сильнее напрягая лейтенанта, а затем начал ровным тоном.

— Насколько я понял, сегодня у вас возникли... проблемы с гардемарином Харрингтон, лейтенант, — сказал он наконец ледяным тоном. — Полагаю, вы расскажете мне, в чем дело.

Сантино моргнул, затем покраснел. Он еще не доложил о грубом неповиновении Харрингтон, но девчонка уже явно наябедничала об этом старпому. Ничего другого от нее нельзя было ожидать. Он знал, с чем придется иметь дело, еще до того, как эта испорченная смутьянка взошла на борт, и был благодарен за предупреждение, даже если помощнику тактика было не совсем положено обсуждать до рейса салаг, которые окажутся на его попечении. Она со своим мерзким зверем и особым отношением, которое оба получили, явно соответствовали предупреждениям. Он, конечно, заметил высокомерие в ее глазах, и то, что она не очень скрывала уверенность в собственном превосходстве. Это и другое он хотел из нее выбить, в слабой надежде что остатков хватит, чтобы слепить из нее достойного офицера. И хотя сегодняшний эпизод нанес смертельный удар по этой надежде, он испытывал смутное удивление, что даже у нее хватило духу пойти плакаться старпому после того, как он запретил ей покидать свой кубрик, что, как она прекрасно знала, также исключало общение по комму. Что же, он просто добавит это в доклад о ее пригодности.

Осознав, что старпом все еще ждет, он снова моргнул и встряхнулся.

— Конечно, сэр, — сказал он. — Ей поручили инспекцию планового обслуживания Гразера-Три. Когда я пришел проверить ее работу, она приказала инспекционной команде закругляться и приготовилась к докладу. Я, однако, заметил, что панель сервисного доступа на одном из ползунов все еще открыта в нарушение стандартного порядка действий. Когда я указал ей на это, ее реакция была дерзкой, а речь неподобающей, поэтому я отправил ее в ее кубрик.

— Понятно, — Лэйсон едва заметно нахмурился. — А как же именно она дерзила и нарушала дисциплину?

— Дело в том, сэр, — немного осторожно ответил Сантино, — что я спросил ее, считает ли она, что завершила работу, и она ответила, что да. Тогда я указал на открытую панель и спросил, знакома ли она со стандартными процедурами и требованием, чтобы такие панели были закрыты, когда они не используются во время инспекции или ремонта. Ее тон и манеры были вызывающими, когда она ответила, что знает надлежащую процедуру. Только когда я потребовал обстоятельных объяснений, она сообщила мне, что обнаружила неисправность в ползуне и доложила об этом в Инженерный. Разумеется, я никак не мог знать об этом до ее объяснения, но ее манеры снова были крайне наглыми, а ее тон и выбор слов, по-моему, намеренно выражали презрение к старшему офицеру. При таких обстоятельствах, я не нашел другого выхода, кроме как освободить ее от обязанностей в ожидании дисциплинарного наказания.

— Понятно, — снова сказал Лэйсон, а потом позволил креслу принять вертикальное положение. — К сожалению, лейтенант, я уже выслушал другую версию разговора, которая не совсем соответствует вашей.

— Сэр? — Сантино вытянулся и расправил плечи. — Сэр, если Харрингтон пыталась...

— Я не говорил, что услышал это от гардемарина Харрингтон, — ледяным тоном объявил Лэйсон, и Сантино со стуком закрыл рот. — И я также не говорил, что слышал это только от одного человека, — продолжил старпом с ледяной бесстрастностью. — На самом деле, у меня имеется шесть свидетелей, и никто из них — ни один, лейтенант Сантино — не описывает события так, как вы. Не желаете прокомментировать это маленькое несоответствие?

Сантино облизал губы и почувствовал пот под каймой берета, заметив лед в голосе старпома.

— Сэр, я могу сообщить только мои собственные впечатления, — сказал он. — При всем уважении, сэр, у меня было предостаточно возможностей за эти восемь недель понаблюдать за поведением и манерой держаться Харрингтон. Возможно, это дает мне, ее обучающему офицеру, немного лучшее представление о ее характере, чем старшине и рабочей команде, которые были лишены такой перспективы.