Мизери

Джеффри не мог терять время на поиски нюхательной соли. Да и вряд ли миссис Рэмедж, старый, закаленный в боях ветеран, держала у себя в доме такие вещи. Зато под раковиной он нашел тряпку, слабо пахнущую нашатырем. Он не ограничился тем, что дал миссис Рэмедж понюхать ее, а буквально прижал тряпку к ее лицу. Слова Колтера открыли перед ним пусть маловероятную, но все равно ужасающую возможность, так что времени на размышления не было.

Миссис Рэмедж дернулась, вскрикнула и открыла глаза. Мгновение она непонимающе и удивленно смотрела на него, затем подняла голову и села.

– Нет, – сказала она. – нет, мистер Джеффри, пожалуйста, скажите, что вы не это имели в виду.

– Не знаю, верно это или нет, – ответил он. – но мы должны немедленно пойти туда и убедиться. Немедленно, миссис Рэмедж. Если придется копать, я не смогу справиться один…

Она с ужасом смотрела на него, прижимая пальцы к губам с такой силой, что ногти побелели.

– Вы могли бы мне помочь, если понадобится? Мне просто больше не к кому обратиться.

– Господин, – пробормотала она, – Мой Господин мистер Йен…

– … ничего не должен знать, пока мы что-нибудь не выясним! – перебил ее Джеффри. – Он вообще ничего не узнает, если Господь будет милостив.

Он не решился облечь в слова свою подспудную надежду, почти столь же жуткую, как и его страхи. Если Господь действительно милостив, Йену станет известно все о событиях этой ночи… когда его жена, его единственная любовь вернется к нему, восстав из мертвых подобно Лазарю.

– Ох, это ужасно… ужасно! – тихо произнесла миссис Рэмедж, и голос ее дрожал. Придерживаясь за стол, она сумела подняться на ноги и теперь, пошатываясь, стояла перед ним. Из-под оборок чепчика торчали пряди волос.

– С вами все в порядке? – участливо спросил Джеффри. – Если нет, я один постараюсь сделать все возможное.

Она глубоко лихорадочно вздохнула, затем повернулась и сделала шаг в сторону буфетной.

– В сарае есть пара лопат, – сказала она. – И еще, кажется, мотыга. Положите их в повозку. У меня в буфетной есть полбутылки джина. К этой бутылке никто не прикасался пять лет, с тех пор как Билл умер вечером в День жатвы[18]. Я сделаю глоток и выйду к вам, мистер Джеффри.

– Вы храбрая женщина, миссис Рэмедж. Только побыстрее.

– не беспокойтесь за меня, – сказала она и взяла бутылку. Рука ее дрожала, но только чуть-чуть. Пыли на бутылке не было – даже в буфетной ничто не могло укрыться от не терпящей пыли и неутомимой миссис Рэмедж, – и только ярлык сильно пожелтел. – Поторопитесь сами.