Младенец Фрей

- Тогда слушайте и не перебивайте. У меня все готово. Я начинаю операцию, которая призвана спасти Россию от гибели и распада. Я беру власть в свои руки.

- В пределах Садового кольца? - Лидочка была ужасно на него зла.

- Там посмотрим, - Ленин говорил быстро, отчего картавил более обычного. - Вас это уже не коснется. Я, к сожалению, вынужден убрать лишних свидетелей. Тех, кто может мне реально помешать.

- Кого же?

- Я сегодня час, нет два часа назад убил вашего друга Сергея Борисовича.

- Вы врете!

- Нет, даю вам слово коммуниста. Я был вынужден его уничтожить, несмотря на то, что долгие годы испытывал к нему почти братские чувства. К счастью, оказалось это сделать нетрудно. Я проник к нему в реанимацию. Они даже не догадаются, почему он умер. Они уверены, что это - сердце.

- Нет, вы врете, врете, врете!

- Теперь, когда я признался в убийстве, ваша судьба тем более определена. Одного вашего слова достаточно, чтобы провели эксгумацию, и моя репутация будет погублена... Сейчас я брошу спичку...

- Что вы делаете? - Лидочка услышала, как чиркнула спичка о коробок.

Наступила страшная всепоглощающая тишина.

- Черт возьми, - сказал Фрей. - Это же не спички, а огнетушители.

И он вслух засмеялся.

- Вам никто не поверит! - закричала Лида. - Ведь все знают, что Ленин давно умер.

- Поверят, куда денутся! У нас на Руси всегда верили в чудеса. У нас любой юродивый или... как их там... экстрасенс может повести население Москвы в речку, подобно крысолову. Вот так, голубушка!

Снова чиркнула спичка и раздался торжествующий возглас Фрея.

- Ура! Прощайте, Лидочка! Прощайте и простите старика!

И затем по коридору, удаляясь, застучали его ботинки на высоких каблуках.

Лидочка дернула ручку и тут увидела, как робкий огонек скользнул под дверь и в мгновение ока потерял робость и кинулся к ней, охватывая желтым заревом набежавшую лужу керосина.

Господи, этот шизофреник облил все керосином!

Лидочка хотела было затоптать керосин, но, к счастью, поняла, что ничего самоубийственней еще не придумывала.

Она оглянулась. На крючках висели махровые полотенца и махровый синий халат Сергея, который она и выбрала в качестве главного огнетушителя, потому что помнила: водой заливать керосин недопустимо.

Лидочка кинула халат на керосиновую лужу и, сбросив туфли, начала топтать его - попытка оказалась удачной, потому что лужа была, в сущности, невелика. Но керосин пылал за дверью и, казалось, что уже слышен треск разгорающегося пожара. Лида начала срывать полотенца и затыкать ими щель под дверью - халат уже пропитался керосином, намок, и она бросила его в ванну, ощущая глупое чувство победы, как крейсер "Варяг", утопивший в борьбе с эскадрой врагов миноносец, тогда как десять грозных крейсеров сближались со всех сторон.

Лидочка заткнула ванну и пустила холодную воду - нельзя или можно, но вода не горит - пускай она потечет под дверь, отгоняя пожар. Ей было куда менее страшно, чем вначале, потому что она действовала и была занята. Но все же она понимала, что должна выбраться отсюда - обязательно! Даже не только из-за себя, но и из-за детей - ведь Фрей был совершенно серьезен, когда утверждал, что вынужден убить и детей - очевидно, не как свидетелей, но как доказательство существования гормона Би-Эм.

За дверью шумело. Трещало. Там был пожар - Лидочка приложила ладонь к двери, она была теплой.

Лидочка стала молотить в дверь кулаками.

Она молотила, кулакам не было больно, но шум пожара становился все сильнее, и тогда Лида направила в дверь струю душа... Стало трудно дышать.

- Я не хочу! - закричала она и сама удивилась тому, что это ее голос.

Она ударяла в стену над ванной - там должны были быть фотографы, но их не было.

Лидочка крутила головой в поисках выхода - сунулась под ванну - ей показалось, что там должен таиться подземный ход со времен дореволюционных, но под ванной был цементный пол. Потом она взобралась на край ванны, рванула на себя и выдернула вентиляционную решетку, но отверстие было слишком мало, чтобы просунуть туда хотя бы голову.

Откуда-то в ванную лез дым - черный, удушающий, горячий, ел глаза и мешал дышать. Лидочка вопила, прижав рот к вентиляционной решетке - она хотела протиснуться в нее, стать маленькой - мышкой, птичкой, она уже превращалась в птицу - лишь бы вырваться от смерти, которая осязаемо схватила ее и пыталась пожрать.

Лидочке показалось, что она поднимается и летит в темной трубе вентиляции, уже не надеясь, что та куда-то ведет... Но тут по ней ударили холодной могильной плитой - то ли хотели покрыть, то ли пожалели и дали полежать на прохладном...