Младороссы

Проведя первый вечер после возвращения в одиночестве, не в состоянии выкинуть из головы мысль, что жизнь Дмитрия входит в некое нормальное русло (чего она так желала) и сейчас он наслаждается прекрасным периодом в его жизни, ее собственная жизнь показалось ей чрезвычайно унылой и однообразной. Ей даже стало завидно. Не желая, и в следующий вечер становится жертвой подобных мыслей, она решила по возвращении из мастерской, не отсиживаться одна в гостиной, а поговорить с Петром. К их разговору, который завязался на кухне, когда Петр готовил себе ужин, присоединилась Мадлен. Ей было за пятьдесят, и она уже более года работала у Мари, завоевав ее благосклонность своей компетентностью и доверие своей порядочностью.

Узнав, что через месяц придется переехать в Пасси, Петр опечалился, поскольку он уже прижился в особняке Мари, к тому же на новом месте был целый штат прислуги, с которым предстояло найти общий язык.

– Хотя это лучше, чем совсем без дома, – заметил он.

– Тебе случалось оставаться без дома? – спросила Мари.

– А как же? – воскликнул Петр – Тогда у магометян.

Петр имел в виду период в жизни Дмитрия и в своей, который был мало известен Мари, период, когда Дмитрий жил и служил в Персии. Это была расплата за грех убийства – убийства Распутина.

Тогда до штаба Кавказского кавалерийского корпуса, который находился в Тегеране и в котором служил Дмитрий, докатилось эхо революции, и вскоре офицеры стали заложниками и жертвами своих солдат. Дмитрию с Петром пришлось покинуть воинскую часть, чтобы не стать жертвами взбунтовавшихся солдат и тогда Дмитрию впервые на собственной шкуре пришлось испытать бесприютность. Дмитрий неохотно вспоминал об этом, и Мари воспользовавшись, случаем, решила разговорить Петра.

– Его высочество зашел к тамошнему нашему послу, – рассказывал Петр – Вскоре вышел, и сказал, что тот даже разговаривать с ним не захотел, замахал руками, словно чумного увидел. Еще к какому-то купцу заходил, и было то же самое. Слава Богу, англицкий посланник пригласил к себе пожить, иначе пришлось бы нам совсем тяжко.

Сэр Чарльз Марлинг и его жена Люси, добропорядочная английская чета, приютили Дмитрия и его ординарца, чем возможно спасли им жизнь, поскольку средств покинуть Персию у них не было, а остававшиеся там русские солдаты, окончательно осознавшие себя большевиками, при случае, встретив Дмитрия, задержали бы его, чтобы подвергнуть революционному трибуналу.

Так в течение нескольких вечеров подряд, собираясь той же компанией на кухне, Мари выудила у Петра некоторые подробности пребывания Дмитрия на Ближнем Востоке, о котором тот не любил вспоминать. Так она узнала, в каких чудовищных антисанитарных условиях им приходилось жить по дороге из Тегерана в Бомбей, куда они двинулись с Марлингами, чтобы оттуда морем добраться до Европы. Плохо проветриваемые комнаты жилищ, в которых им приходилось останавливаться, были скудно обставлены убогой мебелью, а матрасы полны клопов. О чистоте воды, которой им приходилось умываться и пить, и говорить не приходится; возможно, в одной из таких гостиниц в Месопотамии или в Индии, Дмитрий и подхватил брюшной тиф, который чуть позже, когда они уже сели на захудалое судно и отчалили от индийского берега, свалил его с ног. Лишь теперь Мари узнала, насколько близок ее брат был тогда к смерти, и только по какой-то счастливой случайности она прошла стороной.

***

Узнать о жизни Дмитрия, в те времена, когда они были разлучены и даже не имели сведений друг о друге, было чрезвычайно интересно для Мари, но вскоре эти разговоры прекратились. Петр, видимо решив, что сболтнул лишнего, что может не понравиться Дмитрию, предпочел больше не отвечать на вопросы Мари и перестал по вечерам заходить на кухню, а намерено заходить к нему, в его комнату, Мари не хотела. Она снова вечерами оставалась наедине со своими мыслями, но после рассказов Петра, ей почему-то было уже не так одиноко. Эти рассказы косноязычного ординарца о ближневосточной жизни Дмитрия, стали для нее подобно сказкам Шахерезады. Они дали пищу ее воображению и некоторое время после этого, в ее сознании всплывали картины того, как могли выглядеть события, произошедшие с Дмитрием и каково ему, выросшему под неусыпным взором заботливых нянечек, наставников и лакеев, было терпеть подобные перипетии и лишения.

2 часть

ПАЦИЕНТКА

В исканиях любви жалеем мы себя

И восторгаемся своей притворной властью

И часто, думая, что любим высшей страстью,

Ничем и никому не жертвуем, любя…

Бодя Палей

1. Начало работы. Нади

Из Греции Дмитрий и Одри вернулись накануне Рождества, и это было первое Рождество за время изгнания, которое Дмитрий встретил ни в гостях, ни в отеле и ни в съемном жилье, а в своем (как он отныне полагал) доме. За время отсутствия хозяйки, в особняке Эмери, в спальне Одри и еще нескольких комнатах, был произведен ремонт и хозяев уже встретили посвежевшие и принарядившиеся апартаменты.