Младший брат

Физической составляющей сегодняшней вводной задачи был набор GPS-координат — для всех крупных городов, где проводилась игра «Харадзюку-Фан-Мэднес», имелись свои координаты, — в которых нам предстояло отсканировать, запеленговать и разыскать источник Wi-Fi сигнала. Этот сигнал умышленно заглушался другим установленным неподалеку передатчиком, замаскированным в виде брелка для ключей и защищенным от обычных вайфайндеров. С их помощью обычно отыскивают работающие поблизости точки доступа к Wi-Fi сети, чтобы на халяву попользоваться Интернетом.

От нас требовалось найти спрятанный передатчик, ориентируясь на мощность маскирующего передатчика, определяя место, где сигнал резко ослабевал без явной на то причины. Там же мы отыщем и очередную наводку. В прошлый раз это было дежурное фирменное блюдо в «Анзу», роскошном суши-ресторане гостиницы «Никко», принадлежащей японской авиакомпании «Джапан эйрлайнз», спонсору игры «Харадзюку-Фан-Мэднес», и расположенной в Тендерлойне, злачном районе Сан-Франциско. Когда мы все-таки обнаружили наводку, работники ресторана принялись обхаживать нас, накормили супом мисо в больших пиалах и дали попробовать уни — те же суши, только с икрой морского ежа, похожей по консистенции на слишком мягкое сливочное масло, а по запаху — на не слишком твердое собачье дерьмо. Но на вкус — объедение! Так по крайней мере сказал мне Даррел. Я эту гадость есть не стал.

Радиопеленгатор, встроенный в мой мобильник, поймал сигнал, когда мы миновали почти три квартала по улице О'Фаррел, чуть-чуть не доходя до перекрестка с Гайд-стрит, как раз напротив входа в сомнительного вида «Салон азиатского массажа» с красной мигающей надписью «Закрыто» в окне. Определитель входящего звонка выдал на дисплей надпись «Харадзюку-ФМ», и мы поняли, что находимся в нужном месте.

— Я в эту дыру заходить не собираюсь, — заявил Даррел.

— У всех включены вайфайндеры? — спросил я.

Мобильники Даррела и Ван имели встроенные пеленгаторы. Джолу был слишком крут, чтобы носить с собой телефон по размеру больше мизинца, поэтому пользовался автономным брелочком.

— Хорошо. Значит так, сейчас рассредоточимся и прочешем это место. Мы ищем точку резкого ослабления сигнала и направление, в котором радиоприем последовательно ухудшается.

Я попятился и наступил на чью-то ногу. У меня за спиной охнул женский голос, и я быстро обернулся, испугавшись, что сломал каблук какой-то местной обкуренной шлюхе, и она меня за это сейчас типа на перо посадит или еще чего-нибудь.

Однако вместо шлюхи я увидел прямо перед собой девчонку моего возраста с ярко-розовой шевелюрой и острым крысиным лицом в огромных темных очках практически такого же размера, как на шлемофонах военных летчиков. На ней было черное старушечье платье, увешанное маленькими японскими побрякушками на булавках, изображающими персонажей мультфильмов, известных государственных деятелей и эмблемы заграничной газировки. Внизу из-под подола торчали ноги в полосатых колготках.

Девчонка подняла фотоаппарат и щелкнула меня вместе с командой.

— Чи-из, — протянула она. — Считайте, что вы уже среди прогульщиков на школьном моблоге.

— Так нельзя, — запротестовал я. — Ты не можешь…

— Могу, — невозмутимо ответила девчонка. — Через тридцать секунд администраторы моблога будут разглядывать ваши лица на снимке, если вы четверо не уберетесь отсюда немедленно. А наводку отыщет моя команда. Можете вернуться через час, и тогда делайте, что хотите. Думаю, для вас это очень великодушное предложение.

Только теперь я увидел позади нее еще трех девчонок в точно таких же прикидах, только волосы разные — у одной синие, у другой зеленые, у третьей лиловые.

— Да кто вы вообще такие — группа «Карамельки»?

— Мы — команда, которая надерет задницу вашей команде и победит в «Харадзюку-Фан-Мэднес», — ответила она. — А я — та самая, кто сию же секунду загрузит в сеть вашу фотку, и вы окажетесь в таком дерьме…

Я спиной почувствовал, как Ван двинулась вперед. Об их девчоночьей школе ходила дурная слава из-за потасовок, которые случаются там постоянно. Я не сомневался, что Ван всерьез намерена настучать этой курице по башке.

И в то же мгновение мир переменился навеки.

Сначала мы ощутили знакомое всем калифорнийцам тошнотворное чувство, когда цементная поверхность тротуара уходит из-под ног — землетрясение! Естественно, мой первый порыв был спасаться бегством — «если страшно, непонятно — деру дай, вопя невнятно!». Однако я тут же сообразил, что мы фактически находились в самом безопасном месте — не посреди дороги, куда обычно сверху выстреливают обломки опорных конструкций, и над нашими головами не было потолка, который мог бы на них обрушиться.