Младший брат

Между тем в один прекрасный день из Белого дома не поступило очередных негодующих заявлений. Молчал и наш калифорнийский Капитолий. А на следующий день на ступенях губернаторского особняка состоялась напряженная, немногословная пресс-конференция, на которой хозяин дома и руководитель ДВБ объявили, что достигли «взаимопонимания».

Согласно их договору ДВБ обязался провести расследование «возможных ошибок в оценке ситуации», допущенных после взрывов на мосту Бэй-Бридж. Затем должен был состояться закрытый военный трибунал, который всеми доступными средствами гарантирует, что виновные в нарушениях закона понесут справедливое наказание. За это сенат штата Калифорния получал право контролировать деятельность ДВБ, закрывать, инспектировать и перепрофилировать любые ведомственные учреждения.

Репортеры встретили это заявление оглушительным ревом. Первой задала вопрос Барбара:

– Господин губернатор, при всем уважении не могу не спросить. У нас есть видеозаписи, неопровержимо доказывающие, что офицеры Департамента внутренней безопасности, действуя, очевидно, по прямым указаниям Белого дома, применили к Маркусу Яллоу, уроженцу и гражданину этого штата, жестокую пытку под названием «Имитация утопления». Действительно ли власти штата намерены отбросить всякую видимость правосудия в интересах своих граждан, подвергающихся бесчеловечным противозаконным пыткам?

Голос Барбары дрожал, но она сумела без запинки произнести это до конца.

Губернатор лишь развел руками.

– Правосудие свершит военный трибунал. Если мистер Яллоу или любой другой гражданин, который считает себя пострадавшим от действий Департамента внутренней безопасности, желает получить компенсацию за причиненный ущерб, он вправе истребовать ее в судебном порядке у федерального правительства.

Именно этим я сейчас и занимался. За неделю после губернаторской пресс-конференции было подано больше двадцати тысяч гражданских исков против ДВБ. Моим делом занимались юристы из Американского союза гражданских свобод. Они подавали в суды запросы на получение результатов закрытых военных трибуналов, и до сих пор судьи относились к этому с пониманием.

Но такого я никак не ожидал.

– Выходит, ей все сойдет с рук?

– В пресс-релизе сказано очень мало. «После тщательного изучения событий в Сан-Франциско и в специальном антитеррористическом изоляторе предварительного заключения трибунал пришел к выводу, что действия мисс Джонстон не дают оснований для принятия к ней дополнительных дисциплинарных мер». Именно так и написано – «дополнительных», словно она уже понесла какое-то наказание.

Я фыркнул. После освобождения из Гуантанамо лицо Кэрри Джонстон каждую ночь являлось мне в самых страшных снах. Она склонялась надо мной и с гаденькой улыбочкой приказывала своим людям «дать мне попить».

– Маркус… – начала Барбара, но я ее перебил:

– Ничего-ничего. В выходные я запишу об этом видеообращение. Понедельник – лучшее время для запуска вирусных роликов. Люди возвращаются с праздников и ищут в интернете что-нибудь забавное, чтобы потом обсудить с друзьями в школе или на работе.

По правилам пребывания в реабилитационном центре я два раза в неделю занимался с психотерапевтом. И когда я перестал относиться к этим беседам как к наказанию, они сразу стали приносить пользу. Он научил меня в трудных ситуациях не сжигать себя в негативных эмоциях, а сосредоточиться на более конструктивных мыслях и поступках. В этом очень помогала работа над видеороликами.

– Мне пора идти, – твердо заявил я, стараясь не выказать голосом, как мне тяжело.

– Береги себя, Маркус, – сказала на прощание Барбара.

Как только разговор окончился, Энджи подошла сзади и обняла меня.

– Я только что прочитала об этом в сети, – сказала она.

К нам поступали новости из миллионов различных источников – специальная программа выхватывала заголовки, как только они появлялись в сети. Энджи взяла на себя работу официального блогера и прекрасно справлялась с ней, выискивая самые интересные истории и мгновенно публикуя их, словно повар в переполненном кафе, проворно раздающий срочные завтраки.

Я развернулся в руках у Энджи и тоже обнял ее. Правду сказать, этим утром мы не так уж много успели сделать. Мне запрещалось покидать реабилитационный центр после ужина, а ей не разрешали навещать меня там. Видеться мы могли только в офисе, но там всегда крутилось много народу, а целоваться у всех на виду не так уж приятно. Так что остаться вдвоем в офисе на целый день было редкой удачей. Погода стояла жаркая, душная, поэтому мы были в легких майках и шортах, а значит, работая рядом, то и дело прикасались друг к другу.

– Я запишу видео и выложу сегодня же, – сказал я.

– Правильно, – поддержала Энджи и стала читать пресс-релиз.

Я произнес небольшой монолог, наложил его на ту знаменитую запись, где я со слипшимися волосами, весь в блевотине, лежу на ватерборде и таращу глаза под ослепительным светом видеокамер, а по лицу струятся слезы.