Младший граф. Трилогия (СИ)

На ум Сидиусу почему то пришло сравнение с запуском медицинского дроида: когда врач ожидает поставленного им диагноза, у больного. В свое время, помогая невольно учителю в его дурацких экспериментах, Сидиус узнал много интересного, по этой части. Продолженная в мозгу ассоциативная цепочка воспоминаний вынесла на поверхность сознания еще один давний парадокс: лодорвианская мозговая чума и иттинская серая лихорадка. Плэгас открыл это явление совершенно случайно, когда пытался, в очередной раз, добиться внешней активации мидихлориан в крови подопытных. Лодорвианская чума, смертельно опасное и практически не поддающееся лечению заболевание, имела одно интересное последствие: в попытке противостоять ей, зараженный организм увеличивал у себя количество милдихлориан! — да, не сильно, и без особой пользы. — Но, тем не менее, уровень симбионтов в крови у неодаренных подопытных увеличивался вдвое — у одаренных, увы, в значительно меньшем масштабе. К сожалению, зараженный организм умирал раньше, чем хоть как то мог воспользоваться таким подарком Силы. В поисках средства растянуть агонию, и тем самым, дать заболевшему хоть какие-то шансы воспользоваться увеличенной чувствительностью к Силе, Дарт Плэгас однажды — чисто случайно — привил зараженному лодорвианской чумой еще и возбудитель иттинской серой лихорадки. Эффект был феноменальным: возбудитель лихорадки, очевидно воспринимая возбудителя другой болезни как «конкурента», истребил последнего, в организме больного, начисто, всего за несколько часов. Опыт повторили — теперь уже сознательно! — результат был тем же самым. Страшнейшая, практически неизлечимая на тот момент лодорвианская мозговая чума, начисто уничтожалась в организме больного возбудителем другой болезни. Самое интересное было в том, что иттинская серая лихорадка была изнуряющей организм, но отнюдь не смертельной болячкой — и, к тому же, хорошо поддававшейся лечению, причем, без последствий и осложнений для больного. Ситх вспомнил, как радовался Плэгас этому обстоятельству: как же, наконец-то у них теперь есть простое и надежное средство «накачивать» организм любого, или почти любого, разумного дополнительными мидихлорианами, увеличивая его связь с Силой. Тем сокрушительнее было фиаско, которое он тогда потерпел: через пару месяцев у бывших больных, по мере их реабилитации, количество симбионтов в организме медленно приходило к прежнему состоянию. Обучить кого-то и чему-то полезному, в плане обращения с Силой, за это время было практически совершенно невозможно. Может быть, с уже обученными одаренными, это и дало бы какой-то дополнительный эффект. Но, к этому времени Плэгас уже полностью охладел к своему открытию. А вот Сидиус тот урок от Силы запомнил. Интересно, если провести аналогию, то получается, что младший Дуку это аналог такой вот «иттинской серой лихорадки», а Гепта, и, возможно, Каданн аналоги «лодорвианской мозговой чумы»? — Сидиус тихо рассмеялся вслух, глядя мимо картинки передаваемой с голопроектора, на которой человек, имя которого он сравнивал с обычной заразой, продолжал свой доклад Дарту Тираннусу.

* * *

— И зачем ты меня сюда притащил? — Энакину было, на самом деле, интересно увидеть таинственные верфи, про которые, последнее время, все чаще говорили как в военных, так и в политических кругах Республики. Но вот почти открыто находиться посреди гигантского муравейника, состоящего из деловито суетящихся механических и живых «насекомых», было как то неловко. И не тем, что здешние обитатели как то по-особенному пристально на него смотрели — скорее наоборот: давило то, как подчеркнуто их с Райденом здесь игнорировали. С дроидами то все понятно — есть приказ, и не будут замечать того, что их не касается, но живые? — Даже джеонозианцы, с их ульевой организацией, кажется, имели больше природного любопытства, чем проявляли здешние аборигены. Умом Скайуокер понимал, что на него было достаточно взглянуть лишь одному из нескольких десятков «тел» этих необычных коллективных разумов, чтобы другие уже не мучились с идентификацией пришельца, но чувства и Сила против этого бунтовали. Кстати о Силе: местные — как их, р'гат'а, кажется? — в Силе отчетливо «фонили». Правда, довольно слабо, слабее, чем, например, те же икточи, — а вот бойцы из охраны Дуку-младшего, что сопровождали его на этой встрече, ощущались уже не просто как чувствительные к Силе разумные, а как вполне себе сформировавшиеся форсъюзеры. Не очень сильные — Энакин сказал бы, что они были всего лишь на уровне начинающего падавана. — Но, тем не менее — это были форсъюзеры, со всеми вытекающими из этого обстоятельствами. Еще любопытнее, что райденова охрана держалась от соплеменников так же отчужденно, как и те относились к пришельцам: местные как бы были сами по себе — а Райден со своими сопровождающими, и Энакин — сами по себе. Стоя посреди гигантского «атмосферного» отсека на еще большем по размерам сборочном стапеле, полном работающих живых и механических объектов, это ощущалось особенно остро.