Младший научный сотрудник-6

— Так, — хлопнул он ладонью по столу, — давай вот как сделаем… давай возьмем тайм-аут до завтра. Ты с Джуной хотел побеседовать, кажется? Вот сходи и побеседуй… а завтра в первой половине дня вернемся к этому вопросу и расставим все точки над и. Договорились?

— Договорились, — вздохнул я. — И еще один вопросик — я там в горячке пообещал Андропову образец своей игрушки, так ничего ему я не дам после такого… если возникнет вопрос об этом, то скажу, что образец потребовал некоторой доработки и не готов к передаче.

— Это уже ваши личные дела… — глубоко вздохнул Цуканов, — а я пошел — забот, знаешь, невпроворот еще до вечера.

И он скрылся за дверью, а я посидел немного, приходя в себя, потом полез в карман проверить наличность и вместе с деньгами вытащил листочек, который мне Андропов выдал. С контактами человека, коему надлежит передать концертные дела. В кабинете на Лубянке я не особенно всматривался, что там и кто там, а тут прочитал — фамилия человека была Гинденбург. Ага, Семен Наумыч, мой бывший начальник в ИПП, а ныне какой-то руководитель в поликлинике на Мичуринском, которого я буквально на днях доставлял до дома в невменяемом состоянии. А вот хрен вам всем с маслом, а не передача дел, зло подумал я — Наумычи и без этого обойдутся. А следом пришла новая мысль — похоже, что Наумыч вместе со своим протеже Гюнтером еще одна большая подстава от Комитета. Затейливые ребята, что тут скажешь…

До Арбата я опять решил прогуляться пешочком, не так уж это и далеко — с Кутузовского свернуть на Дорогомиловскую и мимо Киевского вокзала по Бородинскому мосту упрешься прямиком в Смоленскую площадь и начало искомой улицы. Здание МИДа осталось справа — еще раз глубоко вздохнул, припомнив нелегкую судьбу моего куратора Семенова-Косиевича. А вот и театр Вахтангова, где в заглавных ролях блистают Ульянов, Яковлев и Этуш, а следом за ним и нужный мне адрес, Арбат-31. Ну здание-то, если честно, очень так себе, подумал я, оглядев все три этажа, конец 19 века, если не начало 20-го, все облупленное. Но если подреставрировать, то наверно лучше смотреться будет.

Глава 21

Спартак

Спартак чемпион

Вход со двора здесь оказался — на звонок мне открыла мадам весьма преклонного возраста и спросила, какого черта я тут названиваю.

— Моя фамилия Балашов, — скромно ответил я, — меня пригласил сюда товарищ Лебедянцев… не далее, как сегодня утром.

— Так, — наморщила лоб мадам, — Балашов-Балашов… что-то мне про тебя говорили… вспомнила — у тебя аудиенция в шестнадцать ноль ноль. Проходи, — и она посторонилась, пропуская меня в приемную. — Джуна сейчас занята, но скоро освободится, а ты пока с Олегом Палычем побеседуй.

— С кем? — не понял я.

— С Лебедянцевым, — и она проводила меня на второй этаж в достаточно просторный холл, где в одном углу сидел видимо тот самый Лебедянцев, а в другом… сюрприз-сюрприз… Андрюша Миронов собственной персоной.

Он тоже немало удивился при виде меня.

— Все дороги ведут в Рим, — сказал он, улыбнувшись как Геша Козодоев, — рад тебя видеть.

Мы пожали руки друг другу, после чего оставшийся несколько на обочине Лебедянцев решил напомнить про себя.

— Кхм, — прочистил он горло, — вы, я так понимаю, и есть тот самый Петр Балашов?

— Точно, — ответил я, — точнее не бывает. А вы, скорее всего, тот самый Лебедянцев?

И мы тоже пожали друг другу руки, а разговор продолжил он один — я решил пока послушать.

— Рад встрече, очень рад, — сделал он искусственную улыбку, уступавшую мироновской целый корпус, — наслышан о ваших успехах.

— Можно на ты, — скромно разрешил ему я, тогда он продолжил тараторить.

— Галина Леонидовна много чего про тебя рассказала, да и от Андрюши я только хорошее слышал. А рассказал бы, как ты это делаешь — мне очень интересно.

— Примерно так же, как Джуна Ювашевна, — отговорился я, — ничего сверх-необычного.

— Джуна тоже очень заинтересовалась твоими способностями, — продолжил он, — правда ведь, Андрюша?

Миронов молча кивнул, но в разговор вступать не поспешил.

— Короче говоря, Петя, — сказал, наконец, главное Лебедянцев, — по Москве ползут упорные слухи, что у нас появилась новая звезда в нетрадиционной медицине.

— Угу, филиппинский хилер, — счел нужным подколоть его я, — удаляю гланды по фотографии.

Он сначала недопонял моей шутки, но потом все же ухмыльнулся.

— Как здоровье у Леонида Ильича? — перепрыгнул он на более понятную тему.

— Он еще простудится на ваших похоронах, — любезно сообщил ему я, и в этот момент открылась дверь в дальнем конце этого холла и оттуда вышли двое.

Джуну-то я конечно сразу узнал, а вторым оказался очень знакомый человек… ба, да это Михаил Державин, артист театра сатиры, а по совместительству пан ведущий кабачка 13 стульев. Они вполголоса о чем-то там продолжали говорить, пока Джуна не заметила нового человека.

— Я тебя знаю, — уставила она палец мне в грудь, — ты Балашов, верно?

— Абсолютно верно, Джуна Ювашевна, — скромно подтвердил я.

— Можно просто Джуна — пойдем поговорим… а вам всего хорошего, Миша… и Андрюша. А ты, Олежа, подожди пока тут, — добавила она для Лебедянцева.