Младший научный сотрудник 6 (СИ)

Вышел я из дома на Кутузовском уже после пяти вечера — да, снегу основательно добавилось со вчерашнего дня. И морозец небольшой имеет место, все, короче говоря, в соответствии с тем, как и было написано в милицейских сводках по итогам инцидента в Лужниках. Думай теперь, голова, что ты сможешь сделать, думай…

В голову ничего не лезло, поэтому я отложил раздумья до встречи с коллегой Букреевым. Он, против моих ожиданий, оказался совсем даже не в военной форме, а в джинсовом костюме.

— Как служба-то идет? — спросил я, пропуская группу спартаковских болельщиков (они скандировали, надрываясь «Только так атакует наш Спартак»).

— Солдат спит, служба идет, — отговорился он, — лучше расскажи, что у тебя нового.

— Да вот, опять мир спасать приходится, — ответно отговорился я, но он потребовал пояснений, а я подумал и решил ему все выложить.

— Понимаешь, Аскольд, в чем дело… одновременно с тем даром по лечению людей я получил еще одну полезную опцию…

— Какую? — переспросил он самым серьезным тоном.

— Могу предсказывать будущее с более-менее высокой вероятностью.

— И что ты там в будущем разглядел, например, сегодня?

— Ну слушай, — и я рассказал в деталях все, что будет происходить в Лужниках в конце матча с Хаарлемом.

— Мда, — озадачился он, когда мы подошли уже к постам проверки билетов, — сложный случай… у тебя же теперь куча знакомых во властной верхушке — что же им не сказал-то?

— Там все сложно, — поморщился я, — думал про этот вариант, но в итоге отмел, как неподходящий… упрятали бы в психушку типа нашей, на Луначарского которая.

— А что, нормальное заведение, — мигом развеселился он, — и главврач там душевный такой, как уж его…

— Горлумд его зовут, почти как героя романа Толкиена, — ответил я, — кстати-кстати, он же просил составить ему протекцию в местную клинику, а я и забыл про это.

— Составь, — посоветовал мне Сергей, — он человек серьезный, пригодится в дальнейшем. Но давай к нашим баранам вернемся…

— Давай, — согласился я, — к баранам. Что посоветуешь делать?

— Тебе больше всех надо что ли? — тут же вылетело из него, — сиди и смотри футбол… как он, кстати, закончится — этого в твоих предсказаниях нет?

— 2:0, наши выиграют, — угрюмо ответил я, — а сидеть и смотреть, как народ давиться будет, мне совесть не позволит.

— Вон чего, — присвистнул он, — причина уважительная… на какую трибуну у нас билеты-то?

Я глянул на сизые прямоугольники — там значилось «Трибуна С, ряд 25, места 18–19».

— Трибуна С, — сказал я ему, — восточная, значит, ближайшая к метро — она всегда заполняется в первую очередь.

Мы уже прошли через подтрибунные помещения и поднимались к своему ряду.

— С нее два выхода наружу, — начал я рассказывать диспозицию Букрееву, — та, что слева от нас, ближе к метро — через нее все и стараются войти и выйти. На лестнице этого выходя все и произойдет через (я посмотрел на часы) через два часа примерно.

— Так, — Аскольд, кажется, проникся важностью момента и шутить перестал, — давай осмотрим театр, так сказать, будущих военных действий более подробно.

И мы вместо того, чтобы идти на свои места, притормозили около упомянутой мной лестницы.

Глава 24 Спартак-2

Спартак против Лужников

Верхняя часть лестницы находилась под открытым небом, поэтому понятно, что снег туда беспрепятственно нападал. Плюс переход через ноль градусов как минимум один был, а то и два — так что часть снега превратилась в лед. Его, конечно, убрали стадионные рабочие, но без огонька… посередине лед скололи, да и то не полностью, а края шириной в метр-полтора были нетронутыми ни лопатами, ни ломиками.

— Раздолбайство сплошное, — высказал Аскольд общую для нас мысль, — деньги получают, а работать не хотят.

— Тут еще один выход есть, — ответил я, — с дальней стороны от метро — пошли посмотрим.

И мы поднялись чуть выше — на верхних рядах болельщиков почти не значилось, проход ко второй лестнице поэтому был свободным.

— Ну вот второй выход, — озадаченно сказал Аскольд, — тут почищено даже получше, чем в первом, но он же куда как дальше от Спортивной — кто сюда пойдет в здравом уме и трезвой памяти? Кстати насчет трезвости, я с собой фляжку коньяку взял — будешь?

— Да подожди ты с коньяком, — поморщился я, — план действий составим, тогда уж и отметим

Мы сели на сиденья рядом с лестницей и начали размышлять… то есть размышлял в основном я, а Сергей только поправлял меня и делал полезные замечания.

— Смотри, как будут события происходить, если мы не вмешаемся, — я взял в руки веточку, неизвестно как оказавшуюся здесь, и начал рисовать на заснеженном полу, — вот трибуна С, вот два выхода из нее по бокам, назовем их основным и запасным. Примерно в двадцать часов сорок пять минут, когда матч к концу подойдет, зрители потянутся к основному выходу.

— А почему раньше времени потянутся? — уточнил Аскольд.