Младший научный сотрудник (СИ)

— Щас, — усмехнулся Аскольд, — у Наумыча да по работе… такими делами у него Бессмертнов занимается с этим… с Костенкой, а он всё больше по интригам специалист.

— Ну и хер с ним, — махнул рукой я, — игру-то продолжать будем?

Остальные участники вяло отреагировали на мой вопрос, потому что Наумыч конкретно всех обчистил… так что продолжать мы не стали. И было утро, и был вечер, день седьмой в колхозе на этом завершился.

Да, ночью мы с Аскольдом отчётливо слышали волчий вой где-то не очень далеко от нашей бани. Ну может и не волчий, а собачий, но это вряд ли. А с утра на развод по местам работы к нам зачем-то пожаловал председатель собственной персоной. Али-Баба тепло поздоровался с ним и поговорил о чём-то в сторонке, после чего Пугачёв направился прямиком к нашей группе дорожных работников.

— Разговор к тебе есть, — ткнул он в меня пальцем, — и к тебе тоже, — повернулся он к Аскольду.

Мы отошли к его замызганному УАЗику и он начал:

— Сбежал Осип, — сообщил он нам трагическим шёпотом.

— Ай-яй-яй, — отозвался я, — и кто бы мог подумать — такой приличный человек и сбежал.

— Ты заканчивай со своими шутками, — строго посмотрел на меня он, — я, короче говоря, вас предупредил, дальше сами разбирайтесь.

— Степан Анатольич, — сказал вдруг Аскольд, — а в милицию не надо заявить?

— И что мы им предъявим? — спросил тот, — состава преступления-то нет…

— А турист с Казбеком? — это я уже предложил свой вариант.

— Какой турист, кто его видел? И Казбек тоже только с твоих слов существует, так что…

— Ясно-понятно, — вздохнул я и уточнил на всякий случай, — договор о премии по итогам работы в силе?

— В силе, — буркнул он.

— Тогда мы через два-три дня заканчиваем… хотя нет, через четыре — Вася попросил еще ему дорожку к крыльцу сделать… тогда и позовём вас принимать работу.

— И не делайте больше никакого шума, — проинструктировал нас на дорожку председатель, — колхоз у нас спокойный, так что не надо из-под ковра ничего выгребать.

— Да мы и не собирались, — пожал плечами я и решил на кой-то ляд уточнить детали про этого Осипа, — а что, он и точно у фашистов служил? В этом… как его… в Нахтигале?

— Да наврал он вам с три короба, — отрезал Пугачёв, — а вы и уши развесили. Ни к какому Нахтигалю он и близко не приближался. Ему же 45 лет, насколько я знаю, в конце войны, значит было восемь — какой тут нахер Нахтигаль?

— А чего ж он по-немецки так лихо шпарит?

— Отец у него поволжский немец, Эрих Краузе, — пояснил председатель, — от него и научился.

— А что он вообще в вашем колхозе делает? Говорил, что в избушке какой-то живёт в Чёртовом каком-то овраге.

— Мог бы и сам догадаться, — с сожалением посмотрел на меня он, как на малолетнего идиота, — у него с мозгами не всё хорошо, долго лежал в психушке в Нижнереченске, а потом его вроде как вылечили и к нам выписали, он родом из Шаранги вообще-то…

— И тут он решил стать отшельником? — наконец-то сложил я два и два, — и удалиться от мирских дел?

— Угадал, — одобрительно подтвердил Пугачёв, — ну ладно, я вам всё сказал, что хотел, а сейчас у меня дела, пока.

— Однако ножик у него совсем не игрушечный был, — сказал Аскольд, когда председатель уже отъехал от нашей общаги.

— И это что значит? — уточнил я.

— Значит то, что нам сейчас надо ходить и оглядываться — всякое случиться может.

А я стал мучительно припоминать свою легенду, кою скормил армянам — совпадения почти всех деталей, включая Шарангу, с историей карлика Осипа наводили на мрачные мысли. Собрали нашу дорожно-восстановительную команду и выехали на место производства работ… точнее попытались выехать, как оказалось, у ЗИЛа бензин весь вышел.

— Что ж ты на стрелки-то не глядишь? — выкатил я претензию Аскольду, — вот эта же в красную черту давно упёрлась, — и я показал на указатель уровня топлива.

— Ты ж не меньше меня на ней ездил, — огрызнулся он, — сам бы и контролировал.

Ну делать нечего, взял пустую канистру, которая тут в сарае валялась, и отправился пешком к ближайшей бензоколонке — она в центральной усадьбе имелась. А этих троих гавриков отправил на дорогу, пусть пока щебень разравнивают. Олю в очередной раз поставили дежурной по кухне, вместе с той же самой Зиной… она, кстати, расцвела после отъезда Нины, ну ещё бы, такой конкурент сам собой отвалился.

— Спасибо тебе, Петя, — сказала она мне, пробегая мимо, — за книжку по кулинарии, мы все теперь с ней сверяемся. Еда-то наша нравится?

— Всё нормуль, Олечка, — отвечал ей я, — еда первый класс. Особенно кисель.

А в центральной усадьбе меня ожидал ещё один неприятный сюрприз — на воротах бензоколонковой будки висел большой и ржавый замок и рядом была приколота бумажка с надписью «Закрыто на переучёт». Чёж делать-то? Выручил местный житель, проходивший по каким-то делам мимо.

— Бензику надо? — спросил он у меня.

— Ага, — уныло ответил я, — хоть пяток литров для начала.

— 76-й или 93-й? — проявил знание предмета он.

— Так 76-й вроде, — ответил я, — в ЗИЛок такой льют.

— Пойдём со мной, помогу твоему горю, — усмехнулся тот.