Младший сержант Алексей Крайнов

Карл в сопровождении фельдфебеля двинулся к пленным. Трое из сидящих в пыли ребят, с жалобными рожицами, затравленно озирались по сторонам. Обращаясь к деду, что-то говорили, а тот, забежав перед офицером, пытался объяснять, был настойчив, за что и получил хлыстом по лицу. Схватившись руками за рассечённую щеку, старик пошёл было к бабам, но, услышав со стороны землячек злобное шипение в свой адрес, передумал. Сел на землю и, медленно раскачиваясь, навзрыд заплакал.

– Я вижу, господин лейтенант с русскими сам справляется? – зло прошептал фельдфебель сзади. – Разрешите привести себя в порядок?

– Конечно. Идите. Безусловно, я справлюсь сам, – не оборачиваясь, бросил строптивому подчинённому Карл.

Взгляд офицера, словно магнитом, притягивал к себе отдельно сидящий, щуплый, босоногий парнишка. Коротко остриженные волосы, на почти чёрной от солнца левой щеке паренька отчётливо белел свежий шрам. Грязно-коричневого цвета старая рубаха навыпуск, заляпанные навозом штаны. В нём не было растерянности, испуга. Напротив, от парня явно исходила угроза! Реагируя на малейшее изменение ситуации вокруг себя, пленник, опустив голову, исподволь наблюдал за Карлом; вот сзади послышались шаги удаляющегося фельдфебеля, плечи паренька еле заметно расслабились. Жандармы у автобуса, словно дети, побросав оружие, под ругань возмущённого водителя, принялись поливать друг друга холодной, колодезной водой из запасённых тем впрок канистр. Парень в пыли ещё немного обмяк…

Карла колотило. Ужасно хотелось сорвать с плеча автомат и всадить обойму в это невинное воплощение ужаса. Страх, сравнимый с безумием, сковал тело немецкого лейтенанта. Тряхнув головой, попытался снять наваждение: это лишь безоружный русский, а он барон, потомственный военный! Немецкий офицер, наконец! А как должен поступать дворянин, когда чего-то боится? Правильно – сделать шаг вперёд, взглянуть в глаза опасности! Победить себя!

Приосанившись, указал плёткой на пленного.

– Эй ты! – всё ещё предательски дрожащим голосом подозвал к себе пленного Карл.

Глава пятнадцатая

Набрёл на село Алексей случайно: после недели неспешного, осторожного передвижения на восток встретил в лесу двух лейтенантов. Командиры выглядели сытыми и жизнью вполне довольными. Поговорили. Оказалось, что они в том селении несколько дней стояли на постое. Подсказали, как найти дом Глаши – гостеприимной их хозяйки. При этом оба паренька, от души веселясь, советовали ночью не слишком перенапрягаться, ибо Глафира – женщина корыстная, а по её искреннему убеждению, ночная работа дневного труда не отменяет! Иначе с довольствия снимет и из дома выгонит! Как их, например…

Лейтенанты бодро пошагали дальше, на восток, а Лёшка, немного подумав, двинулся в сторону указанного ими села – хотелось покоя. Дни одиноких скитаний, постоянная угроза быть убитым или захваченным в плен вымотали Алексея до основания. Самому воевать больше не приходилось, пищей местные жители делились хоть и неохотно, но без сопротивления. За время пути был пару раз обстрелян. Откуда били – не понял, кто – тоже. Продырявили, испортили котелок в вещмешке, заставили изваляться в пыли. Стал осторожнее, злее, матёрее. Пришло холодное понимание, чем грозит ему любая ошибка, неверно принятое решение – однозначно, смертью! Других наказаний на войне нет.

При подходе к селу, двигаясь на звук пилы, вышел на лесорубов. Молодые ребята, Сашка с Валькой, танкисты, заготавливали дрова для приютивших их хозяев. Поговорили. Спросил про Глафиру, ещё раз объяснили, как найти дом. Узнав о сбежавших от хозяйки лейтенантах, посмеялись. Весело посочувствовали Лёхе.

Имущество свое Лёшка зарыл в лесу. Из оружия, перевесив ремень с ножнами под гимнастёрку, оставил штык-нож. Пару часов наблюдал за селом из зарослей. Убедившись в отсутствии немцев, с непривычки оглядываясь и вздрагивая, изрядно волнуясь, впервые за несколько дней не скрываясь, направился к указанному ребятами дому. По дороге наткнулся на пьяненького деда. Выдержал беглый допрос и, пообещав обмыть благополучное прибытие вечером, был под конвоем старика препровождён к дому Глашки.

Глафира – неопрятная старуха сорока с лишним лет – придирчиво оглядела Алексея.

– Што делать умеешь? – вытирая о грязную тряпку сажу с рук, спросила бабка.

– Все могу, тётенька! В деревне рос, – подпустив в голос жалости, польстил старухе Лёха.

– Пошли тогда, – хмыкнула хозяйка и, сняв с забора тяпку, повела Лешку на огород.

До вечерних мошек, разувшись и оголившись по пояс, полол огромное поле окученной уже картошки. Затем колол дрова, таскал воду в баню. Под присмотром хозяйки носил остывшее варево свиньям, свежескошенной, подсохшей на солнце травой кормил коров и овец. Удивляясь, зачем ей одной столько, рассыпал зерно и очистки мельтешившей под ногами домашней птице.

Потом была баня! В пару, полутьме, скользкая от мыла, полногрудая, справная ещё хозяйка. Стакан ледяной, с погреба, самогонки. Жаренная на топлёном сале картошка. Пуховая перина, пахнущая домом подушка, и опять она – ненасытная, добрая, ласковая…