Младший

— А ты не рассказала Алеше наш маленький секрет? — осклабился Леонид. — Ну, это ты зря. Чего скрывать, мы же все свои люди. С родными так приятно делиться самым дорогим, самым замечательным! А ты ведь знаешь, — обратился он к Марианне, — сам-то он ничего не заметит, даже если застанет нас в гостиной на столе. А зачем? Все шито-крыто, образуется как-нибудь…

На пороге гостиной появилась Вера. Должно быть, прибежала на крик Марианны. Из-за ее плеча выглядывала встрепанная Лариса.

— О, вот и Верочка подтянулась, — ощерился Леонид. — Все честное семейство в сборе, — продолжал он. — И не только ведь бабы. Вот и Олег, например. Ну помнишь, наш с тобой старый приятель? Он-то тоже мне плакался, какой у меня братик нехороший, увел из-под носа контракт. И опять же — вот совпадение — ну ни сном ни духом не знал, что этот контракт старому другу обещали. Ну что делать, жалко мужика. Посоветовал ему заглянуть в тот день в «Стар Сервис». Алешка, говорю, сам знаешь какой. Наверняка ж нажрется, все проспит… Ему это раз плюнуть. Всегда было наплевать на всех, кроме себя.

Последние слова он уже почти выкрикивал.

— Ленечка, что с тобой, перестань! — голосила в коридоре мать.

Алеша неожиданно оттолкнул висшую на нем Марианну, шагнул вперед и резко нанес ему удар под дых. Макеев задохнулся, скорчился, зажимая руками живот. Прерывистое дыхание брата обожгло ему лицо, опалило, словно огнем, и он вымученно улыбнулся:

— Ну давай, ударь меня. Тебе же это нравится, да? Ну получи же удовольствие, прошу тебя!

— Что ты несешь? — скривился Алексей.

— Я заботился о тебе! — с присвистом выдохнул Леня, стараясь разогнуться. — Я же хотел как лучше. Я старался… Думал, ты поймешь, оценишь… А ты можешь только топтать все ногами. Я любил тебя, ты, проклятый, эгоистичный щенок. Я так тебя любил…

Он судорожно всхлипнул, цепляясь руками за плечи брата.

— Отвали! Оставь меня! Ты мне противен!

Лицо Алексея передернулось от отвращения, стараясь освободиться от рук брата, он с силой оттолкнул его. Леонид отлетел к стене. Покачнулась и полетела на пол висевшая в рамке старая фотография — молодая Лариса обнимает братьев, широко улыбаясь в объектив. Почему-то вспомнилось, как мать водила их тогда в фотомастерскую, как рыжий усатый фотограф, дыша перегаром, рассаживал их на фоне аляповато нарисованного на стене осеннего леса. И снова, прорываясь сквозь висевший в голове грязными клочьями туман, выплыла острая боль. «Это же брат мой, любимый до боли, красивый, удачливый, подлый, эгоистичный, ненавистный…»

— Я ненавижу тебя! — выдохнул вдруг Алеша. — Ты лезешь во все щели, всегда вмешиваешься в мою жизнь. От тебя деваться некуда, дышать нечем. И ты врешь, что хотел как лучше, желал добра… Тебе просто ужасно хочется влезть в мою жизнь, потому что своей-то у тебя нет и никогда не было!

Он тряс Леню за плечи. Макеев чувствовал, как затылок мерно бьется о кирпичную стену. Алешино искаженное лицо было совсем близко. Где-то испуганно визжала мать, гудел примирительно Лев Анатольевич.

— Да-да, мне хочется… — сдавленно хрипел он. — Мне хочется быть тобой, обладать тобой. А ты так и не понял, да? Не понял, идиот долбаный? Я тебя люблю, понимаешь, люблю!..

— Заткнись! Ты… ты мерзкий извращенец!

Леня со странным мучительным удовольствием наблюдал, как дергается от его слов лицо брата, как проступает на нем смесь ужаса и гадливости. Ему невыносимо было слышать эти слова, и он, казалось, готов был убить, уничтожить Леонида, лишь бы заставить его замолчать.

— Алексей, не трогай его! — спокойно попросила вдруг Вера.

Она подошла, тронула Алешу за плечо, и, словно по мановению волшебной палочки, разжались цепкие пальцы, до боли сжимавшие Ленины плечи.

— Он больной человек, я давно поняла, — тихо объяснила Вера. — Это не его вина, это навязчивая идея. Тут лечить нужно. Леонид, вы извините, я вчера не должна была вас так отпускать… Нужно было настоять на немедленном лечении. Но я не поняла, что все так далеко зашло…

— Да пошла ты! — визгливо выкрикнул вдруг Леня. — Пошли вы все!

Он оттолкнул брата, бросился прочь из комнаты, задев плечом заплаканную Марианну, и почти бегом покинул квартиру.

16

Солнце похабно усмехалось, развалившись над городом, нестерпимо пекло затылок. От раскаленных улиц несло жаром, грязью, бензином. Заплеванный тротуар словно плавился под ногами.

Леонид быстро шел по улице, не глядя по сторонам, налетая на случайных прохожих. Надсадно болела голова, перед глазами вспыхивали и гасли разноцветные круги, отдельные яркие искры. Изредка, когда боль становилась нестерпимой, он останавливался, тяжело приваливался к стене ближайшего дома и судорожно тер пальцами висок. Он не знал, сколько времени уже мечется по улицам Москвы. Казалось, что долго, бесконечно долго. А между тем солнце никак не желало закатываться за крыши, значит, с тех пор, как он вылетел из квартиры, прошло всего-то несколько часов.

Футболка взмокла от пота, плечо онемело, в висках все так же отдавался голос: «Я тебя ненавижу! Ты — мерзкий извращенец!»