Млечный Путь, 2012 № 02 (2)

Не знаю, что имела в виду моя подруга — учебу в седьмом классе или события почти столетней давности. Надеюсь, что последнее. Наша революция не было отмечена продолжительными периодами террора, подобными тем, что имели место во Франции, но все же без проявлений жестокости не обошлось. Доказательством была судьба Клары-Виктрикс Эльстир. Общественное мнение обвиняло ее в том, что вовлекла императорское семейство в неумеренные траты из государственной казны, для чего она прибегла к черной магии. Результатом стали череда неурожайных лет, массовый голод и эпидемии. Хотя, строго говоря, вся вина виконтессы заключалась в увлечении модными тогда оккультными теориями, всяким магнетизмом-месмеризмом, а более всего в том, что она была дружна с императрицей Эуфимией. В начале революции императорская чета, как известно, бежала морем за границу (дурацкое словосочетание «бежала морем», но так было написано в учебнике), и толпа сорвала ярость на виконтессе Эльстир. Ее буквально растерзали (о подробностях, в учебник не попавших, я лучше умолчу), а отрубленную голову водрузили на пику под окнами Нового дворца.

Это я вкратце изложила Либби и добавила:

— Насколько мне известно, после Реставрации особняк вернули наследникам виконтессы.

— Это так. Но они его продали. Следующие владельцы — тоже. Видите ли, с этим зданием были связаны разнообразные дурные слухи…

— Угу, я тоже это слышала. Вроде бы там бродит обезглавленная Клара-Виктрикс и ищет свою потерянную голову. И тому подобное.

— В общем, сложилось устойчивое мнение, что дом приносит несчастья всем своим владельцам, меж тем, здание, стоявшее сто лет назад за пределами города, теперь оказалось внутри него, и не в худшем из кварталов.

— Это ведь недалеко отсюда?

— Да, не очень. Цена из-за репутации дома все время падала. Профессор Сеголен, будучи человеком просвещенным, не придавал значения всем этим суевериям. Он купил особняк, полностью отремонтировал его, а частично и перестроил, чтобы тот мог служить в качестве современной лечебницы.

Окончание рассказа было вполне благополучным, но в голосе доктора я что-то не слышала триумфальных нот.

— Ну, так это прекрасно.

— Да, прекрасно. — Он совсем помрачнел. Неподалеку раздался выстрел, и доктор, побледнев, вскочил с места. Лишь мгновением позже он осознал то, что остальные поняли сразу, — в аллее разорвалась шутиха.

А у врача из нервной клиники нервы ни к черту… Определенно, в прогрессивной лечебнице дела обстояли не самым лучшим образом. Но расспрашивать об этом — преждевременно. Пусть сам дозреет.

— Прости, Либби. Ты же плясать хотела, а я тут затеяла эти разговоры…

— А мне интересно! — очевидно, после кружки портера страшилки увлекли Либби больше, чем пляски. — Вот если бы кто-нибудь написал об этом, уж я бы почитала. — Тут ее осенило. — Вот ты и напиши!

— Для профессора Сеголена это вряд ли будет хорошей рекламой. Ну, это как доктор скажет. Впрочем, я все равно сейчас занята другой работой — статьей о строительстве метрополитена.

Я специально ввернула этот малоупотребительный термин вместо привычной «подземки». Если доктор сейчас начнет выспрашивать, что там и как, значит, я ошиблась, и проблемы в клинике Сеголена вовсе не так значительны.

— Нет, об этом не следует писать, — сказал Штейнберг. — Там возникли некоторые сложности… профессор считает, что надо избежать огласки, а я вот не уверен.

Есть! Заглотил наживку. Одним мужчинам надо изливать душу священникам. А другим — девицам на карнавале. Даже если одна из них репортерша. Однако наживка должна быть вкусной…

— Вообще-то, учитывая специфику вашего учреждения, странно было б скорее, если б не возникло никаких проблем. Даже и без связи с мрачной славой особняка и скорбной судьбой виконтессы et cetera. Конфликты с родственниками пациентов, да и сами больные — не такие, как в обычном госпитале.

— Если б это было так, никто из нас не стал бы заморачиваться. Но проблемы связаны именно с пресловутыми слухами и легендой о призраке виконтессы. Я не берусь даже определить, кто за этим стоит. У профессора Сеголена множество врагов в медицинских кругах, и они идут на все, чтобы доказать ошибочность его методов лечения, не брезгуя самыми грязными методами. Но, возможно, дело не в них. Дом, как я уже сказал, перестроен и находится в отличном состоянии…

— …и если заставить снова продать его по бросовой цене, кто-то получит немалую выгоду, так?

— Вы все правильно уловили.

— Нет, не все. Кто-то мешает профессору, запугивая ваших пациентов призраком безголовой Клары-Виктрикс?

— В общем, да. — Вид у доктора стал совсем удрученный. Его можно было понять. Пациенты и без того психи, а если их еще основательно напугать, там такое начнется… тут уж не только портером, тут чем-то покрепче необходимо лечить нервы.

— Но у психиатрической клиники непременно должны быть дежурные охранники. Они что, не в состоянии поймать мошенников?

— Охранники, безусловно, есть. Также и врачи, и санитары добровольно вызывались нести стражу в ночное время, но не смогли поймать никого, кто бы проник снаружи на территорию клиники.