Млечный Путь, 2012 № 03 (3)

— Да ну? Что ж, завтра у тебя будет для этого прекрасная возможность, — ответил Патриарх, затягиваясь трубкой. — По случаю сноса старых тотемных столбов тетонов для строительства нового здания школы, мы бы хотели попросить тебя произнести речь. Ты ведь герой колонии, побывавший в Тенебрии, взглянувший в лицо чудовищам и вернувшийся домой живым и в добром душевном здравии. Кому, как не тебе, рассказать людям о необходимости покончить с пережитками кровавого прошлого и наследием этих дикарей.

— Не вам называть их дикарями… — прошептал Юан, но Патриарх продолжал, не обращая внимания на его слова:

— Впрочем, если ты вдруг начнёшь нести какую-то околесицу, то люди могут подумать, что твоё душевное здоровье всё же немного пошатнулось. Знаешь ли, были прецеденты… Кое кого уже спасали «белые люди с бумажными лицами»…

Юан подумал о Полоумном Нагате, и внутри всё похолодело.

— Послушай, сынок, — отечески сказал Патриарх, обняв Юана за плечи. Почтмейстер вздрогнул, но тут же расслабился: старик всё же умел быстро принять облик «доброго дедушки».

— Я вовсе не угрожаю тебе. Да и зачем мне это? На других планетах многие и так подозревают об истинных причинах выселения тетонов. Но у них нет доказательств, а без доказательств любые утверждения голословны. Я не только беспокоюсь о добром имени нашей колонии, о том, чтобы наших детей не клеймили убийцами какие-нибудь лицемеры, вроде этих святош с Ирия. Если ты, член Совета, разгласишь всё это, то всем нам несдобровать. За то, что мы совершили, межпланетные законы наказывают строго, вплоть до зачистки планеты. Все мы, все, кого ты знаешь и любишь, будут изгнаны. И ради чего? Ради кучки несчастных варваров? Их уже не вернуть. Да они, должно быть, и сами не хотят, раз не используют ту яму-Потерну, в которую тебя столк…

— Они знают, что вы… мы… тут же перебьем их, — проговорил Юан, глядя на снег, но Патриарх отмахнулся.

— Юан, я знаю тебя с малых лет. Ты всегда был смышлёным пареньком. Вот и сейчас, прошу тебя, подумай головой. Твой отец любил говорить: разум контролирует тело.

— Всегда, — механически произнёс почтмейстер.

— Отличные слова. И я позволю себе добавить: разум контролирует и сердце. Всегда. По крайней мере, разум взрослого мужчины, который заботится о собственном будущем и о благе общины. Не позволяй чувствам затуманить твой рассудок. Прошлое осталось в прошлом. Старым грехам самое место там, во тьме. Отцы Веры говорят, что в другом мире, где все мы окажемся после смерти, нам придется ответить за свои деяния. Что ж, быть может и так. Но здесь и сейчас мне нечего стыдиться. Я был одним из тех, на чью долю выпало принятие тяжелых решений. И я поступал так, как поступал, не ради себя, а ради всех нас.

Патриарх замолчал, и они оба еще немного постояли вместе, глядя на далёкие, залитые светом холмы. А потом Патриарх пошел в одну сторону, а Юан — в другую. И никто из них не оглядывался.

Захлопнув за собой дверь, Юан посмотрел на комнату. Исчезли лишь осколки разбитого стакана, а в остальном всё выглядело прежним. Но на самом деле всё было другим. Здесь, там, повсюду вокруг всё теперь было иным и прежним уже не станет. Бросив взгляд на мобашьи черепа и рамку с отцовской цитатой между ними, Юан задрожал от ярости, и, схватив со стола вазу, что есть мочи запустил ею в эти ненавистные буквы, хранящие слова этого жалкого мёртвого лжеца. Звон, грохот, разбитая рамка. Разум не контролирует тело, папаша. Он вообще больше ни хрена не контролирует.

Усевшись на диван, почтмейстер уставился на осколки. Стеклышки на полу ярко блестели, совсем как тогда, в то утро, миллиарды лет назад. Тейра тихо села рядом. Чёрная птица на её коже была спокойной и печальной. Запустив уборщиков, Тейра положила голову на плечо мужа, и они стали смотреть на мелкие суетящиеся механизмы, бесшумно удаляющие с ковра осколки. Удаляющие без следа, словно их никогда и не было. Юан провел пальцем по руке жены, словно рисуя какой-то узор. Она не сразу поняла, а когда поняла, удивленно посмотрела на него.

— Откуда ты это узнал?

Юан слабо улыбнулся.

— А что это значит?

Тейра взяла его за руку, на которой ещё остались шрамы от острых камней Тенебрии.

— «Милосердие». На языке тетонов этот символ означает «Милосердие».

Юан смотрел на жену, и его мысли вдруг очистились и растаяли, оставив лишь это слово, трепещущее и живое. «Милосердие».

— Так откуда ты это узнал?

Собравшись с мыслями, Юан начал рассказывать. И задолго до окончания его рассказа из глаз жены полились слёзы.

Несмотря на ранний час, людей собралось много и наверняка ещё больше наблюдало трансляцию. В медвежьих углах Вселенной, подобных этому, редко случаются массовые сборища. Толпа негромко гудела, внимая речам Патриарха и глазея на мощные бульдозеры, застывшие у подножия древних изваяний, словно псы в ожидании команды «фас». Тетонские божества взирали на технику безразлично, словно и не такое повидали на своём веку. Патриарх завершал свою речь.