Млечный Путь, 2016 № 02 (17)

— Вот и я лежу!

Такие незатейливые шутливые перебранки между ними могли продолжаться до бесконечности, ни один не желал уступать и сдаваться первым. Но в этот раз Ли, захваченный началом нового приключения Доктора, слишком сильно хотел узнать, что случится дальше, поэтому уткнулся в комикс и противно загнусавил, зачитывая текст вслух.

Гнусавил и нудил он первоклассно, поэтому Крис, хоть и попыталась поначалу заглушить его своим римским императором, не имела никаких шансов на победу и быстро замолкла.

Вскоре воцарилась тишина, в которой лишь мерно шелестели страницы. Ли наслаждался ощущениями. Они вдвоем во всем доме, во всем мире, никто к ним не пристает и ничего не требует. Крис, тишина, Доктор и книги — почти похоже на счастье, хотя точно он не был уверен. Цвет счастья от него ускользал, но, наверное, если он существует, то похож на улыбку Крис: миллион апельсинов и одна свеча.

Он незаметно придвинулся к ней поближе и нырнул с головой в мир Доктора, все глубже проваливаясь в мерцающую реальность космических перелетов и путешествий во времени, пока не очутился там целиком.

Краски того мира слепили, как будто из каждого цвета выжимали сок и плескали в глаза.

Какая-то часть его разума осознала, что он очутился в комиксе, где все было нарисованным, двухмерным и плоским, кроме самого Ли, впившегося взглядом в распахнувшуюся перед ним яркую вселенную. Он знал, что время здесь нелинейно и вращается подобно колесу Фортуны. Можно соскочить в любую эпоху на любой планете.

Ли спрыгнул с колеса и окунулся в сверкающий водоворот красок, затянувший его в воронку.

Он увидел насекомообразное существо с голубыми чешуйками хитинового панциря, и роботов в блестящей серебряной броне, и изумрудно-зеленых ящеров, стоящих на двух лапах, и жгуче-алую траву, и небо, в котором двоилось оранжевое солнце. Цвета обрушились на него, картинки проносились перед глазами все быстрее, пока не слились в одно радужное пятно.

Внезапно хоровод красок остановился, они схлынули, и за ними открылась новая блеклая реальность — угрюмые бетонные стены тюремной камеры. Внутри серого куба Ли увидел темнокожую красотку Марту Джонс, держащую за вялую, безвольную руку грустного Доктора. При взгляде на него Ли понял, что его точит глубочайшая печаль, словно рак души, как ни маскирует он свою тоску фальшивым весельем.

Повелитель Времени заговорил, обращаясь к нему и ни к кому. Его слова вылетали изо рта в комикс-облачках, но были настоящими.

Он говорил о том, как был разрушен его родной город.

И Ли увидел его глазами, как высокие башни распались на атомы, обратившись в ничто, и время просачивалось в образовавшуюся рваную рану пространства, образовывая черную дыру, ведшую в другую вселенную. Через пробел в черной дыре показалось улыбающееся лицо Крис. Ли хотел броситься к ней, но Доктор опять начал что-то рассказывать и отвлек его.

Теперь Повелитель Времени вспоминал, как смеялся в лицо монстру, наводящему своим зловонным дыханием сводящие с ума кошмары.

И Ли засмеялся его ртом, брызжа горькой от гари слюной, захлебываясь клокочущим безумным смехом, будто черный ворон каркал и хлопал крыльями в его голове.

И тогда Повелитель времени сказал:

— Это я сжег свой собственный мир. Я его уничтожил. Все погибли, я остался один.

И Ли увидел, как пылает небо, и земля, и трава, и вся планета — огромный оранжевый шар, похожий на горящий апельсин.

Пожар продолжался недолго, вскоре лишь пепел танцевал на ветру серым снегом. Его было так много, что навалило целые сугробы, превратившиеся в глухие бетонные стены, они окружили Ли со всех сторон, и он понял, что вновь очутился в камере со стылым стерилизованным воздухом, в запертом пространстве без окон и дверей. Выходил ли он отсюда, или радужный мир только привиделся ему внутри этих стен?

Теперь он был здесь совершенно один.

На бетонной поверхности начала медленно проступать грозная предупреждающая надпись: «Нет выхода».

— Констатация факта, — Ли заговорил как можно небрежнее, чтобы не показать охватившего его страха. — Нет окон и дверей, следовательно, нет и выхода. И что теперь?

По серой стене, как прыгающие строчки на электронном табло, побежала сложная вязь иероглифов: «統合失調症».

— Что это значит? — спросил Ли.

— «Ты знаешь», — гласила новая надпись.

— Откуда мне знать? Я это прочитал где-то? — Он хмыкнул, вспомнив недавний разговор. — Википедии начитался?

— «У тебя прекрасная память», — ухмыльнулись стены в ответ.

— Я ничего такого не помню. Напишите так, чтобы я мог понять.

— «統合失調症».

— Что это? Корейский, китайский, тарарабумский?

— «統合失調症».

— Японского я не знаю! — заорал Ли. — Что вы пытаетесь мне сказать?

Но другого ответа не было, лишь непонятные иероглифы расползались дальше повсюду, по стенам, полу и потолку, словно гадкие черные насекомые, шуршащие тараканы, подергивающиеся лапками и усиками.

От отвращения дурнота подкатила к горлу.

Ли не выдержал, закричал и принялся колотить по стене, призывая кого-нибудь на помощь.

— Помогите, помогите! — надрывался он, как малый ребенок, позабыв прежнюю показную надменность и браваду. — Доктор, помоги же мне!