Млечный Путь, 21 век, No 2(43), 2023

Он неким особым образом мог связываться с выбранной мазанудженджей и зреть то время, что протекло через легкие этого непостижимого создания, а, стало быть, оказалось навеки запечатлено в нем. С просьбой вглядеться в них и узнать недалекое будущее своего господина я и хотел обратиться к государю сих мест. Как и многие до меня, как многие после - в город приходили сотни просителей ежегодно. Не всем была оказана честь видеть правителя, а иные вовсе не могли отыскать сей город. Одним из таких остался великий полководец Тимур, чье правление продлилось немало десятилетий, а отечество раскинулось от уральских степей до индийских земель, от кавказских до гималайских гор. Он, покоривший тысячи народов и свергнувший десятки правителей, будто недостойный сын шайтана, два месяца провел в горах Нангархара в поисках заветного пути в Мухтафи, но город не открылся ему. Тщетно пытался полководец отыскать проводников, тщетно сулил пойманным золото и немыслимые ценности - те, кто вел его в затерянное государство, не выискали верную дорогу, возвращаясь ни с чем. И величайший из великих вернулся в Герат, тогдашнюю столицу Турана. Под конец жизни он отправлял еще несколько своих доверенных лиц на поиски Мухтафи, искал не только в Нангархаре, но и соседних Нуристане, Пактии, Хосте и Кунаре, и с тем же печальным результатом. Не довелось ему даже задать свой вопрос.

Доведется ли мне? Неведомо. Странно, что я спрашиваю о том, что случится в землях, далеких от мест обитания мазанудженджей, но тому есть очевидная причина, а именно, библиотека. Я не сомневался, что деяния господина моего будут запечатлены золотыми буквами в книгах, а те непременно попадут в хранилище мудрости Мухтафи, где немыслимые существа рано или поздно коснутся их - или уже коснулись, возвернувшись из долгого пути в наше время.

Если только это не морок, навеянный джиннами, извечными смутителями человеческого разума. Эта мысль не покидала меня, ведь, кто знает, что на самом деле есть эти существа, порождения демонов или создания творца всего сущего? Вот и сейчас сомнение вновь закралось в мою душу, изводя и не давая покоя. Где та уверенность, с которой я отправился в путь? Была она или лишь казалась? Сейчас я лишь мог вспоминать о ней, постигая глубины нынешней слабости. И это воспоминание не давало мне покоя в последующие дни, когда приходилось смиренно ждать разрешения внове увидеть правителя Мухтафи.

Пока же он безмолвствовал. Несколько раз я обращался к советникам его, но получил лишь один и тот же ответ - государь занят, когда он возжелает меня увидеть, то непременно сообщит. Я отставал, но все одно, не мог успокоиться. Неудивительно, ведь природа пророчеств, а как иначе можно назвать рассказы о будущности, передаваемые визирем, коснувшимся удивительных созданий и объявших их непостижимый разум своим сознанием, они все, по разумению всякого набожного, да просто всякого здравомыслящего человека, есть не что иное, как наветы лукавого. Кто, кроме всевышнего, способен узреть будущность, кроме пророков его и самого Посланника? Кто еще может постичь глубинный смысл всех и всяких вещей, иным способом, как не обретя милость всеведающего? Я же помыслил греховное, решил, будто кто-то еще, помимо творца, способен пребывать в прошлом, настоящем и будущем, и познавать их иначе, как по воле самого господа нашего. Я осмелился бежать господина моего, замыслив тяжкий грех, не отверг искус, но последовал за ним, мня себя способным отличить истину от лжи в том, что еще не стало явью по воле всемогущего. Я решил, что здесь нет его воли и его закона, что тутошний визирь способен на нечто большее, нежели сам Посланник - узреть замысел будущности еще до того, как она станет готовой к воплощению.

Обычно на этом я оставлял свои однообразно печальные рассуждения и отправлялся размять ноги, обходя дозором невеликий, но прекрасный город, любуясь его башнями, дворцами, базарами и домами. Иногда меня сопровождал Селим, иногда проводником в подобных странствиях оказывался кто-то из слуг государя Мухтафи. Мне показывали и рассказывали удивительное о городе, то, что поначалу считал пустопорожними сказками. Я побывал во множестве, как древних, так и недавних мест вечного города, мне открылись прекрасные творения зодчих, давным-давно или совсем недавно живших в Мухтафи. Я видел изумительные картины, статуи, фрески и витражи, греховно изображавшие людей и животных, часто человеческая натура представала перед зрителями обнаженной, будто в парной - но исключительно прекрасной, я, понимая, насколько тлетворны сии изображения, не мог не отдать должное их создателям.