Млечный Путь, 21 век, No 2(43), 2023

- Я ни мгновения не сомневаюсь в истинности ваших слов, - наконец, произнес я, по-прежнему не в силах поднять взгляд. - Ваши слова изрезали мне душу и остудили сердце. Но я не в силах осудить ваше решение, а потому нижайше прошу отпустить меня, дабы я смог отправиться в Туран.

- Вы не можете! - вдруг воскликнула визирь. - Я не ведаю ваших путей, они теряются в наступающем месяце.

- Но и родных я оставить не могу. У меня две жены и три дочери, вы не можете сказать, что станется с ними завтра, когда недостойный сын....

Горло мое сжала тоска, я замолчал. Визирь так же не произносила ни единого слова, тягостная тишь объяла залу.

- Не могу, - произнесла она едва слышно. - Подобное нами не различимо... Но постойте! - продолжила визирь с неожиданной горячностью. - Я скажу, что вас ждет, если вы решите остаться. Я говорила вам прежде и повторю с большой охотой: вы человек исключительных способностей и качеств, вы сможете учиться постигать удивительных зверей, больше того, по особым приметам, понятным только людям, хоть раз коснувшимся мазанудженджей, открывать их новые места обитания. Возможно, подобные сыщутся в Самарканде, Герате, еще где-то в Туране, где после смерти подлого Абд аль-Латифа наступит покой и замирение, которого так жаждет ваша держава. Возможно, вы сможете отыскать не только места обитания этих созданий, но и постичь нечто, гораздо большее о них. Вам легко передаются видения, вы способны на большее.

Она помолчала и продолжила как бы с новой строки с горячностью, свойственной и женщинам и ученым:

- Указ достойного правителя нашего Саида ибн Хамида ар-Рашида для нас, исследователей, худшее, что могло случиться. Я не могу спорить, он необходим, но ныне мы не можем изучать то, что способно повлиять на всех нас отдельно от жителей города, от потомков их. Больше того, он отменяет наши исследования последних столетий, низводя их до поверхностного изучения загадки, без возможности влиять на нее. Я не раз просила отправить меня и моих учеников в Дели, где у тамошних султанов также возникла возможность изучения мазанудженджей.

- Не доказанная, - отрезал правитель. - Потому еще раз нет.

Визирь склонилась:

- Потому я столь обрадовалась, повстречав вас, удивительно способного исследователя мазанудженджей. Прошу, не пренебрегайте даром, развивайте его! Клянусь чем хотите, я с превеликой радостью помогу вам. А если в границах достославного вашего отечества сыщется обиталище мазанудженджей - а я почти не сомневаюсь, что вы сможете отыскать его - я помогу вам проводить те опыты, что находятся в отчизне нашей под запретом. Возможно, вы будете знать о судьбе своей или родных своих куда больше, нежели дозволено простому смертному, возможно, вы научитесь изменять ее должным образом, сообразуясь с вашей мудростью и...

Она замолчала, бросив беспокойный взгляд на государя. Но тот не смотрел ни на кого, подперев подбородок ладонями и глядя прямо перед собой.

- Вы будто смерти нашей стране желаете, - наконец изрек правитель. - Я понимаю вас, вы мудры и проницательны, но разум ваш затуманивается, стоит только разговору затронуть запретные в Мухтафи темы об опытах над мазанудженджами. Я не смогу отпустить вас ни в одну из стран, где найдутся эти звери, и, взвесив все доводы за и против моих слов, вы поймете, отчего. Но свое согласие на обучение сего достославного мужа я вам даю и подтверждаю.

В ответ я склонился пред мудрым правителем сего государства и с горечью в голосе отвечал:

- Увы, но я не смогу остаться, и вы понимаете, отчего. Но, тем не менее, отвечу, - продолжал я. - Мне тяжко переносить этот город, его жителей, мне чужд и ваш устав и нравы, мне довольно простой веры, которой вы напрочь лишены, и никакие познания в мире не способны лишить меня надобности в молитвенном созерцании и ожидании встречи с всевышним в итоге пути. Я грешен, мне тяжек его суд, но я жду его, не окружая себя ложными искушениями, подобно вам, заблудшим душам. Не ведаю вашего пути и не хочу знать, как тяжек он и безрадостен. Мне нужна вера, нужен глас муэдзина, требуется совет имама и поддержка близких и родных, разделяющих мою правду и мой образ жизни. Сколь ни притягателен ваш мир, сколь ни прекрасны возможности, открываемые в нем для меня, но мне тяжел он и непереносима сама мысль о жизни вне Творца всего сущего - а именно это влечет за собой проживание в Мухтафи.

Ни визирь, ни государь долго не отвечали мне, я уж раскаялся в гордыне за свои грубые слова, но понимал, они правдивы, и пусть сказаны неловко, но это не тот грех, за который мне назначена будет вечная мука в геенне, и мне, и прекрасной визирь. Наконец правитель пошевелился и просил подойти ближе, а когда я выполнил его просьбу, подал мне через визиря малую книжицу - я прочел заглавие и удивился, то были стихи Омара Хайяма.

- Это самое малое, что я мог сделать для вас. Вы отмечали особо его рубайат, потому я подготовил список. Прошу, возьмите сей дар и поступайте как считаете нужным.

Я поклонился государю и прежде, чем покинул залу, услышал голос визиря.

- Я буду ждать вашего возвращения.