Млечный Путь, 21 век, No 2(47), 2024

Калверу сорок, он клонирует себя сейчас заранее. Смысл такой: клонирует себя, когда он еще в хорошей форме, клетки не старые, "свеженькие", все органы функционируют, и оставляет себя-клонированного на нашем складе, сам же спокойно живет свои среднестатистические для нашего времени девяносто-девяносто пять лет, затем в состоянии, опять же, среднестатистической дряхлости умирает, а мы тут же активируем его клона. И вот вам, пожалуйста - Джим Калвер в самом соку, и лучшее время жизни опять впереди.

Он отдает экземпляры контракта на подпись Коллинсу. Тот расписывается, ставит печать, делает это нарочито медленно, для торжественности. Затем, опять же для вящей торжественности, поднимается из своего президентского кресла:

- Вашу руку, Джим! Какое ж крепкое у вас рукопожатие.

- Оно будет точно таким же, когда мы снова встретимся в этом офисе лет этак через пятьдесят - пятьдесят пять. - Калвер не собирается маскировать это свое, впрочем, весьма добродушное чувство превосходства на Коллинсом, которого точно не будет здесь через полвека. Иронии Коллинса он не замечает.

Перед нами Роза Парки. Подает нам листок. Читаем: ее трехлетний Джонни утонул в домашнем бассейне. Что тут сказать - такая попытка обратить необратимое, отменить бессмысленную случайность, искупить то, что вообще-то не искупляется. Только... мы обязаны ей сказать. Да, сказать это наше всегдашнее, будь оно неладно:

- Миссис Парки, - Коллинс не перекладывает это на меня, - только, вполне вероятно, вы получите всё-таки не совсем Джонни. И вы должны принимать решение, отдавая себе в этом полный отчет.

- Я понимаю, я же читала... Но ведь разница будет совсем ненамного? Только лишь на чуть-чуть. Правда? - цепляется за надежду Парки.

Терезе Сакс девяносто восемь лет. Она принесла нам свое фото. На нем ей восемнадцать. Редкостная красота. Настоящая. И как механистично во всегдашней своей работе на распад время! Она хочет, чтобы клонирование сделало ее, как на фото.

- Мы можем сделать вас не то что восемнадцати - восьмилетней. Нам не жалко, - говорит Коллинс.

- Остановимся на моих восемнадцати, - улыбается, не подозревая подвоха посетительница. - А это, - Тереза Сакс показывает на свое тело, - уберите с глаз моих.

Мы в два голоса начинаем ей объяснять, что генетически, то есть "внутри", она всё равно останется такой, какая есть сейчас. Со всеми вытекающими. У меня сразу же мысль: если она вдруг страдает недержанием, то это наше "со всеми вытекающими" становится не слишком-то удачным каламбуром.

Тереза Сакс продолжает настаивать. Может, она нас не понимает? Оказалось, всё понимает. Просто хочет побыть такой напоследок. Пусть даже если сама подготовка к процедуре клонирования и жизнь в своем юном теле сократят оставшееся ей. "Так хочется легкости, света и воздуха".

Нас с Коллинсом проняло.

- Миссис Сакс! Ну хотя бы пожалейте того юношу, который, - я киваю на ее фотографию, - влюбится в вас.

- Да, да, конечно, но... Вы же видите это фото.

И тут мы с Коллинсом поняли - она не умеет жалеть.

- Падре?! - не смог скрыть своего удивления Коллинс (а я вот скрыл).

- Вас что-то смущает? - в кресло с трудом садится седой, полуслепой, сухопарый священник. Не дожидаясь нашего ответа:

- Я хочу послужить Господу еще одну жизнь. Понимаете?

- Не всё успели? - я говорю сочувственно, но он, кажется, решил, что я иронизирую.

- Можете считать это малодушием. Да это и есть малодушие. Мне не с чем предстать перед Ним, понимаете?! Переделать, исправить, попробовать заново. Но это я не о биографии, не о судьбе, не о счастье, а только лишь о служении. Дайте мне еще одну попытку.

Коллинс молча кладет перед ним листы договора.

Невзрачная девушка. Такие у нас бывали. К сожалению, иногда они путают клонирование с косметической операцией. В таких случаях Коллинс неподражаем - умеет поговорить так, что девушке становится легче и уходит она успокоенной, а то и примиренной с самой собой.

Девушка выкладывает на стол капсулу.

- Что там? - спрашиваю я.

- Волос, - девушка серьезна, сосредоточенна, зажата. - Этого же достаточно для того, чтобы получить ДНК для клонирования, так?

- Волос? Прекрасно, - начинает Коллинс. - Позвольте полюбопытствовать, чей? Стойте, сейчас угадаю. Какая-нибудь поп-звезда?

- Нет, - я удивился, что девушка, при всей своей боязни услышать отказ (а боялась она заранее), смерила Коллинса настолько высокомерным взглядом. - Это один великий писатель.

- И как же вам удалось, мисс? - прихожу на помощь Коллинсу я.

- Да вовсе и не удалось. Я ничего не делала, ни на что не претендовала. Просто была у него на презентации, и когда он подписывал мне книгу, его волос, у него же такая потрясающая грива! упал на страницу, а он не заметил, ему уже дали на подпись следующую. Я действительно ничего не хотела. Но поняла, что это судьба.

- Ах вот оно как! Ну, если судьба, - кивает Коллинс. - И чего же ты от этого гения хочешь? Поподробнее, дитя мое.

- Чтобы он был моим. И, - девушка густо покраснела, - чтобы любил меня за мой внутренний мир.

- Вон! - заорал налившийся красным Коллинс.