Млечный Путь, 21 век, No 3(48), 2024

"А с неба утром густо сыпал снег,
На землю черную - как будто соль на раны.
Два кореша моих ушли в побег -
Серега Резаный, и с ним Аркашка Рваный...
Верхушки сосен стыли в облаках...
Краснуха выла по дороге в Кяхту.
И слезы таяли в распахнутых глазах,
Когда их вынесли и бросили на вахту.

Ах, воля-вольная,
Дорога дольная,
Ах, небо черное, да белый снег.
А за спиною лай,
Чужой суровый край,
Да злые оклики, короткий бег.

Мы поминали молча, чифирём -
Таким же черным и таким же горьким,
Как наша жизнь. Плясало снегирём
Кровавое пятно на снежной корке.
Стучало сердце бóльно, чумовó.
И лишь слова умершие свербили,
И становилось ясно: ничего
Последние минуты не решили...

Ах, воля-вольная,
Дорога дольная,
Ах, небо черное, да белый снег.
А за спиною лай,
Чужой суровый край,
Да злые оклики, короткий бег..."

Я не сразу узнал в этом голосе голос героя фильма. И, по всей видимости, чтоб развеять сомнения, последний титр, появившийся перед сакраментальным "Конец фильма", гласил:

"Автор-исполнитель песни "Побег" -

Абрам Исаакович Якобзон".

После просмотра я долго бродил по ночному городу. Меня не оставляло какое-то двойственное чувство - разочарования от внезапного финала, так и не поставившего окончательную точку, и жгучего любопытства - это всё правда? неправда? Да-да, мокъюментари, мокументалистика, всё это понятно, но - правда или нет?

Так, мысленно просматривая только что закончившийся просмотр, вызывая в памяти "сеанс повторного фильма", я дошел до своеобразного памятника на границе между Яффо и Тель-Авивом - старая, давным-давно не действующая железнодорожная станция, некогда соединявшая Тель-Авив с Бейрутом. Ныне - тщательно отреставрированная, превращенная в развлекательный аттракцион.

Сейчас аттракцион был пуст...

Вдруг сердце мое заколотилось часто и гулко. В одинокой фигуре, медленно бредущей к сверкавшему яркими красками и столь же одинокому вагону, сцепленному с маленьким паровозиком, я узнал главного героя только что окончившегося фильма.

Меня бросило в жар, внезапная испарина покрыла лоб, ноги приросли к земле.

Меж тем Харонзон неторопливо поднялся на подножку паровоза, потерянно оглянулся. Взмахнул рукой, то ли призывая кого-то, то ли, напротив, прощаясь с кем-то.

Порыв внезапного леденящего душу и тело холодного ветра, словно по этому его взмаху, окутал меня царапающей пеленой. Я увидел темную, зыбко колеблющуюся массу, не то бредущую, не то плывущую к вагону.

"Призраки, - шепнул кто-то. - Покойники".

Мне показалось, что в плотной толпе различаю я тех, кого недавно видел в фильме - Бухарина, Тухачевского, Лангемака... Толпа, более похожая на облако, влилась в вагон, вагон окутали клубы то ли дыма из паровозной трубы, то ли потустороннего тумана, всё еще морозившего мою кожу.

- Харонзон... - прошептал я. - Сын Харона, перевозчика мертвых душ...

Харонзон удовлетворенно кивнул, скрылся в кабине паровоза. Раздался свисток - и призрачный поезд поплыл. Миг - и на станции не осталось ничего. Привиделось мне странное и жуткое шествие? Было ли оно на самом деле?

Был ли этот фильм?

Закрытый просмотр?

Черт побери, была ли Земля Санникова?..

"...Ах, воля-вольная,
Дорога дольная,
Ах, небо черное, да белый снег.
А за спиною лай,
Чужой суровый край,
Да злые оклики, короткий бег..."

Ярослав Кудлач УНИКУМ

Андреас Шмидт таращился на афишную тумбу и удивлялся. Ведь он проходил мимо дважды в день - когда шёл на работу и возвращался домой, - но эту рекламу разглядел впервые. Плакат отнюдь не выглядел новым, но до сих пор оставался незамеченным. Вероятно, потому, что на том месте, где обычно огромным шрифтом пишут название товара, было напечатано нечто громоздкое и неудобочитаемое. Андреасу пришлось изрядно попотеть, прежде чем текст рекламного объявления окончательно дошёл до его сознания.

"Научно-исследовательская лаборатория психологии и церебрально-нейронных связей при Государственном медицинском институте приглашает добровольцев принять участие в необычном эксперименте!"