Млечный Путь, 21 век, номер 4 (49), 2024

Шум трудов уже ослаб,
день уже к закату ближе,
и в покровах явлен мрак.
Мир! Покой! Пусть твой портрет
мук лишится, отдыхай же.
долг дневной исполнил ты -
мусор выброшен на свалку,
и на письма ты ответил,
по счетам ты заплатил,
это frettolosamente.^{4}
И теперь тебе лежать -
дан патент лежать нагим,
сжавшись, будто ты креветка,
или ноги протянув
в этом маленьком уюте.
Пой, дитя большое, пой!

Греки древние ошиблись,
был старушкою Нарцисс,
временем уже смиренной
и без похоти к телам,
укрощенной и практичной.
Ты завидовал годами
всем самцам, покрытым шерстью.
Баста - ты теперь ласкаешь
свою женственную плоть
с неизбывным наслажденьем,
представляя, что ты сам
и безгрешен, и свободен.
Что ж, в норе своей свернись,
ты Madonna и Bambino
Пой, дитя большое, пой!

Пусть последним благом будет
благодарность наделившим
Супер-Эгом твоей мощи,
спасшей от друзей минутных,
отплати достойной лептой
возрасту, ему за то, что
он с тобою появился.
И мальчишке он позволил
встретить в детстве штуковины,
что с земли исчезнут скоро:
паровые экипажи
и колеса водяные.
Да, любимый, ты удачлив.
Пой, дитя большое, пой

Для забвения: пускай
мозг во брюхе станет думать,
там, внизу, под диафрагмой,
наших Матерей владенья,
стражников у врат священных,
без сигналов их безгласных
вскоре стану многословным,
злобный и распутный деспот,
неспособный на любови,
жадно статуса алкая.
Пусть же сны тебя терзают
нежные или срамные, ибо
то сомнительные шутки,
скучные, чтоб с ними знаться.
Пой, дитя большое, пой.

Мне б куропатку

Мне куропатку бы, доктор, надо,
Коротконогую, с толстым задом,
И эндоморфа с нежной рукой,
Кто никогда не скажет - какой
Вред причиняю себе я во зло,
Но, если время мое пришло,
То, поморгав, оторвет от груди:
"Должен, и все тут, ложись, отходи".

Антонио ФУСКО из сборника Plenilunio d’Inverno (Зимнее полнолуние) {5}

***

Он тот, кто любит нежность
И очарование рассвета.
Кто любит белый свет утра,
кто погружается в костер
полуденного солнца
и чувствует тоску
красок заката.
Он тот, кто любит
театральные подмостки
с черным занавесом ночи,
с крапинками звезд
на вуали мрака,
подвешенной в пустоте.

Закат в конце августа

Золотые облака
окрашиваются бледно-розовым
и легкий озноб зимы
бороздит небо лета.
Зеркало жизни
живет воспоминаниями,
чувствуя терпкий вкус годов.
Устало шагаю
по тропе, испещренной
ПОЛОСАМИ ТЕНИ И СВЕТА.

Финал заката

Солнце, –
сошедшим с ума драконом, прыгает в тень
и потоки света низвергаются на землю.
Жизнь возвращается как
необъятная волна, –
ЦУНАМИ ЖИЗНИ.

Видение