Млечный путь № 3 2017

– Зачем прятать жид? – по-прежнему равнодушно продолжал спрашивать офицер. Мария все так же молчала. Офицер поднял глаза вверх. Серое небо, обложенное низкими тучами, тяжко тянущими снежные заряды, было чужим. Нет, это не прозрачное небо родной Германии! И эти люди… Ох уж эти люди! Да полно, люди ли они вовсе? Недаром фюрер считает славян заразой лишь немного уступающей еврейской.

Офицер занес руку для очередного удара. Ему не доставляло удовольствия бить Марию, но как еще общаться с животным, которое отказывается выполнять команды? Другого способа офицер не знал.

Мария неожиданно подняла голову и взглянула офицеру прямо в лицо. Ее глаза были такими же серыми, как и небо над головой – снежные холодные глаза. Офицер, на мгновение растерявшись, замер с поднятой рукой. Мария метко плюнула в равнодушное белое лицо.

– Тварь! – заревел офицер, тут же растеряв все свое равнодушие и спокойствие. В руке его тускло блеснула сталь, громыхнул выстрел, особенно громкий в узком дворовом колодце, и на лбу Марии появилась по-немецки аккуратная черная дыра, из которой медленно и лениво потекла кровь.

Мария упала. Огромный живот ее еще некоторое время подергивался под засаленным фартуком, и соседи даже не сразу сообразили, что она непоправимо и безнадежно мертва.

– Поехали, – скомандовал офицер.

К нему подрысил один из солдат, кивнул на мальчишек, теребящих Марию.

– А этих куда?

Офицер пожал плечами, и его револьвер еще трижды плюнул огнем…

***

– Шла бы ты отсюда, Галина, – посоветовал женщине сосед сверху. Он жил в квартире, в которой когда-то, еще до войны, жила Бася со своими детьми. На стенах все еще висели фотографии малышей, свадебный портрет Баси с мужем, старые снимки Басиного отца – сапожника, что ремонтировал обувь всему кварталу, а на одном можно было рассмотреть даже деда – он был портным и обшивал всех окрестных модниц. Новый жилец так и не убрал эти фотографии, смотрел на них по вечерам и тоскливо вздыхал. До войны у него тоже была семья, дети… Но все пропало в огненной круговерти.

– Почему это? – уперлась женщина. – Я такое же право имею, как и все. По закону!

Кто-то из ребятишек вырвал посаженную розу, и цветок полетел под ноги Галине. Кто-то швырнул в нее комок земли. Через минуту комки посыпались градом.

Галина ссутулилась. Ничего не помогало. Даже роза. А ведь она так на нее надеялась!

Женщина подобрала цветок и медленно пошла к подъезду. Ни одного сочувственного слова не прозвучало вслед. Все ждали, когда же она наконец уйдет, будто ее присутствие отравляло сам воздух. Еще один земляной комок ударил ее прямо между лопаток, но она ничего не почувствовала.

Еще только войдя в подъезд, Галина почувствовала мерзкую вонь, будто вернулись старые времена, и она опять работает в немецкой столовой, моет загаженный туалет. Но на этот раз загажен был не туалет, а ее дверь – вся сверху донизу была обмазана отвратительным бурым месивом, источавшим гнусный запах.

Галина кое-как вошла в квартиру, но сразу же вышла. Больше терпеть она не намерена!

Когда пришел участковый, Галина продемонстрировала ему изгаженную дверь. Она специально ничего не трогала, только немного оттерла ручку, чтобы можно было как-то попасть в квартиру.

– А что вы, собственно, от меня хотите? – неприязненно спросил участковый. – Или вы знаете, кто это сделал?

– Да кто-то из местных сорванцов, – вздохнула Галина. – Они меня вечно задирают. Камни бросают. Окна не раз били. Теперь вот это. Примите меры, товарищ милиционер.

Участковый дернулся, когда она назвала его товарищем. Он родился и вырос в соседнем дворе, старший сын Баси – Левушка – был его приятелем в детстве. Участковый помнил Левушку, помнил цимес, которым угощала его Бася, помнил малышку Голду, разевающую беззубый ротик в колыбельке…

– Послушайте, дамочка, – сказал он. – Я, конечно, пойду, опрошу соседей, раз вы так настаиваете. Но учтите, что никого я не найду. Никого. Ясно? А будете еще беспокоить милицию по пустякам, так я вас оштрафую за ложный вызов!

Галина опешила. Милиция была последней надеждой.

Она вновь сидела на своей крохотной кухоньке, пила чай и думала. Она не понимала. Соседи ее не любили – наверное, винили в смерти Марии, а может, и Баси. Но милиция? Как же так? Как же быть с законом? Галина всегда соблюдала все правила, даже никогда не ездила в трамвае без билета. Так почему же закон отказался ее защитить?

Она не понимала…

Ее нашли через несколько дней, когда забеспокоились на работе – Галина никогда не прогуливала, никогда не опаздывала, она соблюдала все правила с точностью метронома. И вдруг – исчезла.

Но, как оказалось, не исчезла. Галина повесилась на своей крохотной кухоньке, воспользовавшись крюком для люстры, отодвинув стол, покрытый еще довоенной, чисто вымытой клеенкой в больших ярких розах. Никто из соседей не вышел, чтобы проводить ее в последний путь.

Может быть, в последние минуты своей жизни она все же что-то поняла? Этого так никто и не узнал…

Константин ФИШКИН ОХОТНИКИ ЗА ОРХИДЕЯМИ