Млечный путь № 4 2016

Родгар позвал коня. Тот неторопливо вышел из воды (Ветер прекрасно понимал по хозяйской интонации, когда нужно исполнять приказ без промедления, а когда никакой спешки нет). Родгар внимательно осмотрел его. Ноги до колен пострадали больше всего; рыцарь смазал их мазью и перевязал. Ветер стоически выдержал процедуру, хотя, несомненно, каждое прикосновение причиняло ему боль. Туловище и шея пострадали меньше, хотя розовые проплешины сгоревшей шерсти и выглядели жутковато. Родгар обработал и их тоже, истратив таким образом всю мазь и ничего не оставив для себя. Ничего, под южным солнцем случалось обгорать и посерьезнее.

Пожар наконец догорел. На черных обугленных стволах и на земле между ними еще тлели отдельные угольки, но открытого огня больше не было. Родгар, ведя коня в поводу – Ветер заслужил отдых, – пошел вдоль берега на север. Прошагав около двух миль, они, наконец, достигли северной границы пожарища. Этой границей оказалась река; в первый момент Родгар подумал, что это та самая, о которой говорила Тилли, но вскоре убедился, что она не втекает, а вытекает из озера, направляясь на восток. Река же Тилли, видимо, впадала в озеро где-то у его северо-западной оконечности.

Перебравшись через реку вброд, они, наконец, оказались на нетронутой огнем территории. Ветер тут же занялся сочной травой, росшей на берегу, а Родгар, прямо в мокрой одежде, растянулся среди той же травы, глядя в синее летнее небо с редкими белыми облачками – здесь оно было чистым, мутно-серую дымку, еще висевшую над пожарищем, ветер сносил к югу. Итак, он остался цел, но лишился почти всего своего имущества, не считая коня, меча и монет в кошеле на поясе. Но на новый доспех того же качества этих денег не хватит, да и некому такой здесь изготовить. Можно, конечно, попробовать отыскать брошенные латы на пепелище, когда оно окончательно остынет и проветрится, но шансов снова наткнуться на то место практически нет – скорее он дождется, что какое-нибудь из превратившихся в гигантские головешки деревьев рухнет ему на голову... А может, это знак судьбы? Знак, что с рыцарскими подвигами пора кончать? Кому он принес добро в этом качестве – хоть в составе королевской армии, хоть в качестве странствующего одиночки? Если называть вещи своими именами, любой рыцарь – это профессиональный убийца, слава и доблесть которого измеряются количеством крови на его руках... Он никогда не задумывался об этом прежде. Его с детства учили, что быть воином – это высшее предназначение мужчины и аристократа. Не то чтобы, конечно, вся проливаемая его сословием кровь была безвинной, и недавно зарубленные Родгаром разбойники – наглядный пример. Но чего стоит мир, где всех, кто занят созиданием – выращивает хлеб, разводит скот, строит дома, ткет и шьет одежду и так далее – принято презирать, как ничтожных простолюдинов, а заправляет всем и почитается превыше всех каста разрушителей и убийц? Где именно мораль этой касты ассоциируется со словом «честь», а созидателей именуют «подлым народом»?

Может быть, действительно пора бросить это все. Поставить дом в этих краях... не замок, а простой бревенчатый дом – придется, конечно, обратиться за помощью к местным, его ведь не учили строить, он умеет орудовать топором только в бою, но если он придет к ним не как лорд, не как потенциальный вождь, жаждущий сделать из них солдат и поставить под свое командование, а как простой поселенец, равный – к равным, то они помогут... Но поселиться все же не с ними, он никогда не станет для них своим, а отдельно, где-нибудь на берегу реки или озера. Не быть ни господином, ни холопом, ни членом общины, не зависеть ни от дворянских, ни от крестьянских предрассудков о сословиях, долге, обетах, вере, патриотизме и прочей чепухе. Просто ставить силки в лесу, ловить рыбу (а может, даже и лягушек – что, если это и в самом деле деликатес?). И спокойно жить. Вместе с Тилли. А если лесная нечисть или кто еще попробует сунуться – его меч защитит их обоих.

Ему представлялись мирные картины этой жизни. Они весело болтают, как когда-то с Сандрой. Тилли бежит по весеннему лугу, и в волосах у нее желтые полевые цветы (интересно, какие у нее волосы – светлые или темные?) Они сидят на берегу и смотрят на летний закат. Гуляют по осеннему лесу, и она собирает огненно-красные, желтые и оранжевые листья. В сверкающий зимний полдень скатывается с пригорка на санках, которые он смастерит для нее (уж это-то он сумеет?), опрокидывается в снег, поднимается, раскрасневшаяся, хохочущая... А потом они сидят у потрескивающего очага зимним вечером, и пусть на улице мороз, но в доме тепло и уютно, и он рассказывает ей... рассказывает... о далеких странах и путешествиях… но, конечно, без всяких ужасов войны…

«Родгар», – перебивает его Тилли.

«Что?»

«Родгар!»